Дмитрий Вересов - Тихий Дон Кихот

В окружении равнодушно-хамоватых богатеев, владельцев громоздких коттеджей, и неприветливых стариков, доживавших свой век в неустроенности и ненависти, Валя была единственным человеком в округе, с которым Аня с удовольствием общалась, а со временем, возможно, могла бы и подружиться.

– Что мы с вами под дождем стоим? – первой опомнилась Валя. – Заходите ко мне в гости. Я вас угощу уникальным вареньем из крыжовника. Правда, еще прошлогодним, в ожидании нового урожая…

– «Крыжовенным золотом»? – почему-то спросила Аня.

– Так вы знаете этот рецепт, – огорчилась женщина. – А мне одна старушка рассказала по большому секрету. Старинный монастырский способ, забытая технология. Старушка эта с Варваринской улицы два года как умерла. Откуда вы его узнали?.. Из монастыря? Ну все равно, заходите…

– Нет, Валя, я пойду. В следующий раз обязательно, но сейчас мне надо домой. А в следующий раз сама напрошусь, и еще с блокнотом, диктофоном. Буду за вами записывать. Научите меня полеводству, цветоводству?

– Да хоть бортничеству и собирательству! – засмеялась Валя. – Заходите в любое время. Сегодня у вас гости, я понимаю.

– Гости?

– Несколько машин гостей…

Аня напрасно всполошилась. Это были те же самые «гости», которые посещали семинары ее мужа, получая тумаки, оскорбления, открывая в себе благодаря этому какие-то сверхчеловеческие или наоборот, недочеловеческие, возможности. Не надо было бежать опять в магазин, изобретать что-то на кухне.

Дождь на своем участке она уже не застала. При ее появлении он, роняя последние капли, ушел куда-то за железную дорогу, в сторону Коломяг. Проходя мимо «Шаолиня», Аня услышала громкие, но на этот раз членораздельные крики вместо животного рева.

Так и ненаказанная за прошлое подсматривание Аня подошла к закрытым дверям и прислушалась. В зале гудели голоса, и в этом гудении Ане послышались и неудовольствие, и угроза. Один голос, как ей показалось, возражал всем, но это был голос не Корнилова.

– Да-а кто знал, что он окажется ментом? – вопрошал низкий голос, растягивая «а», и, видимо, не находил у собравшихся понимания. – Ма-аленький, толстенький, бегает по комнате, ручки потира-ает. Отгадай загадку? Обычный финансист, спонсор с коробкой из-под ксерокса. Мы же еще спросили: кто у них за финансы отвечает. Пока-азали на этого Никола-ая…

– У кого спросили? У уборщицы? – Аня узнала Корнилова. – Своего брата-мента вы должны с закрытыми глазами узнавать в многотысячной толпе. По собачьей стойке и волчьему блеску в глазах. Только не об этом речь…

– Вы всех нас подставили, – добавил кто-то громко, у самых дверей, за которыми стояла Аня. – Все наше дело.

– Какое у нас с вами дело? – возразил хрипловатый, с одышкой, голос, видимо, принадлежавший толстому человеку. – Лоха доить, маклака бомбить? А мы что делали? Или мы должны все по протоколу, санкции, отчетности, как учили. А потом еще декларацию вам подать?

– Подашь, если попросим, – сказали у дверей. – А надо будет, и спляшешь приватный танец у шеста, ряха жирная.

– Ты сейчас поговоришь мне, паскуда, – хрипловатый дохнул как раз в Анину сторону, и она машинально отшатнулась.

Только сейчас она заметила, что стоит с раскрытым зонтиком, точно защищаясь им от ругательств и угроз. Аня осторожно, чтобы не щелкнула спица, сложила его. Зонтик превратился в подобие оружия, правда, очень мокрое подобие.

– Если бы не Миша, вы бы завтра уже лежали мордой в пыли, – сказал кто-то из дальнего угла. – А потом бы всех нас за собой потянули.

– А-а то нет! – отозвался «акающий». – Не стали бы нас отма-азывать, всех бы за собой потянули, по общему списку. Выходи, менты, строиться! Спра-ава по одному, с вещами, ма-арш…

– Только не об этом речь, – послышался голос Корнилова, показавшийся Ане чужим.

Совсем рядом за дверью она услышала выдох одного человека и вдох другого и вздрогнула от соударения человеческой кости. Тут же послышался звук второго удара, напоминавший хлопок по одежде, правда, заполненной плотью, всхлип второго человека и шум падения большого, грузного тела.

– Гниды… Твари…

– Правильно, Миша. Мочить этих сук… Но не здесь.

Кто-то стонал, пытался ползти, шарил рукой по стене с той стороны, словно искал Аню. Еще одно сдавленное болью мычание слышалось в глубине зала.

– Хватит корчиться, – сказал Корнилов. – Больше вас бить никто не будет.

– Ты мне слома-ал… лицо, – жалобно пропел один из провинившихся.