Дмитрий Вересов - Тихий Дон Кихот

– «Фольксваген».

– Все будут смотреть на девочку в «Фольксвагене» и думать про тебя всякие вещи. А ты будешь оттуда смотреть и поплевывать. Пусть себе думают. Зато потрогать тебя никому нельзя, потому что ты теперь не в набитом вагоне метро. Вот так!

Аня посмеялась от души. Но права захотела получить как можно скорее. Не потому что про нее тогда будут думать. Это ее не волновало. Просто ей вдруг передалась провинциальная жажда формальных показателей успеха. Она подумала, что ее желания в последнее время какие-то вялые. А как когда-то мечталось о всяких пустяках! Вот так примерно, как великовозрастная дурочка Ритка мечтает сейчас о своем авто.

С Корниловым она договорилась быстро. Внутрисемейный экзамен назначили на десять вечера в среду. Михаил считал, что вечером, когда машин уже меньше, Аня будет чувствовать себя смелее. Условие было одно – ехать Аня должна была в очках.

– Трусить в этом деле совсем нельзя, – накачивал он ее. – Почти во всех ситуациях на дороге лучше быть решительной и жесткой. Решила ехать – поезжай. А то, знаешь, дамы на дороге склонны проявлять нерешительность. Выехала на левый поворот – поезжай. А то встанет какая-нибудь, так стоит полдня. Боится. Ты ведь у меня так не будешь?

– Ну… – неуверенно начинала Аня. – Не уверена. Я тоже побаиваюсь.

Выехали они вечером. Корнилов ей все-таки безбожно подсказывал. Она даже разозлилась.

– Корнилов, а если я без тебя поеду? Кто мне тогда будет говорить три раза – снимись с ручника? Кто обещал мне, что будет строг, но справедлив? Мне в поддавки неинтересно. Ну что, куда ехать? К Марсову полю давай. Всегда мечтала через мост переехать.

На некоторое время Корнилов замолчал. Аня справлялась. Но когда впереди замаячил отсвечивающий в свете фонарей, как призрак, гаишник, Аня растерялась.

– Чего он хочет от меня? Миша! Останавливаться или нет? – в панике обернулась она к Корнилову.

– Останавливайся… Приехали, кажись, – обреченно вздохнул Михаил.

– Ну что ты сидишь? Скажи ему что-нибудь! – взмолилась Аня.

Полосатый дядька вразвалочку подошел к их машине, ткнул рукавицей себе в висок и скороговоркой выпалил свой пароль. Отзыв Анна не знала, а потому, продолжая глядеть на Корнилова, выжидающе молчала.

– Ваши документики! – неприязненно сказал блюститель порядка.

– А у меня, – начала было Аня, но Корнилов перебил и сунул ей в руки какие-то бумаги. Аня не поняла. – Это что такое?..

– Твои права, – ответил муж невозмутимо.

Аня сунула права в окошко и через пять минут, счастливая и довольная, уже ехала дальше.

– Поехали, Аня, домой. Экзамен потерял всякий смысл, – сказал ей Корнилов. – Дай я сяду за руль. Отдохни. Я уже вижу – ездить ты будешь, так что все в порядке. – Они вышли из машины, чтобы поменяться местами. Корнилов порылся у себя в кармане и вынул блестящую шоколадную медаль. – Вот тебе медалька за экзамен. Помнишь, Зощенко? «И каждый раз, дети, когда вы будете есть сладкое, я хочу чтобы вы спрашивали себя, заслужили ли вы его?»

С этого вечера Аня понемногу начала передвигаться на машине сама. Правда, сначала только до магазина дворами и задами. Потом научилась добираться до «Пионерской» карманами. Задача была непростой, как у шахматиста, в распоряжении которого осталась только пара коней. Там, на стоянке, она машину оставляла и садилась в метро, как примерная студентка. Но понемногу практика брала свое, и Аня неумолимо становилась нормальным «чайником».

В пятницу с утра Аня была в приподнятом настроении. Корнилов сказал, что в гости к ним сегодня заедет Коля Санчук, бесславно закончивший свою политическую карьеру.

– А давай их всех вместе позовем? – загорелась Аня. – Я ужин приготовлю. У нас так редко бывают гости…

– Вместе? Я не думаю, что Санчо обрадуется, – Корнилов поморщился. – Для него это – возможность куда-то из дому слинять. Там ему, как я знаю, несладко живется. Может, пусть лучше один приходит. Валя такая шумная. Да еще и Аня… Сколько ей сейчас, кстати?

– Не знаю, – задумалась Аня. – Чужие дети быстро растут. Давай я ему позвоню и спрошу. Ты ведь не совсем против? Это ты за него вступаешься?

– Ну, считай, что я не против. Хотя… – Корнилов нерешительно почесал затылок.

– Ладно, Медвежонок. Если я тебя буду слушать, то у нас гостей никогда не будет, кроме тех, которых ты в дом не пускаешь.

– Ну, они ж не гости, как ты не понимаешь, – запротестовал он.

– Ты тоже многого не понимаешь. Например, того, что я хочу видеть в своем доме людей. Зачем он мне вообще тогда такой огромный?