Кирил Бонфильоли - ГАМБИТ МАККАБРЕЯ

Когда я дошел до финала орации и соизволил раскрыть дату своего рождения, астрологическая дама, похоже, впала в экстаз.

— Так вы, стало быть, — Либра, как изумительно! А угадайте, какой у меня знак? Ой, угадайте!

Я поспешно обшарил свой ум в поисках зодиакальных обозначений.

— Вирго? — предположил я.

— Глупыш, — ответила она, легонько шлепнув меня по запястью. — Я баран — Ариес. А мы, бараны, предназначены для Либров.

Не мог же я исправить ей латынь, в самом деле, правда? Поэтому я лишь осторожно поглядывал на нее. Лицо ее сошло бы за старый, но некогда дорогой ридикюль, а за крокодилью шкуру на шее и груди предложили бы хорошую цену на багажной фабрике «Гуччи». «На борту нежелательна» — вот фраза, которая легко пришла мне на ум.

— Ну будет, будет, — застенчиво проговорил я.

— Нет-нет — не сегодня, мне уже пора, не так ли, комендант? Спокойной ночи, милая Либра. Меня зовут Китти, кстати… если вам небезразлично.

С тем она покинула стол, одарив меня улыбкой. Людям с такими зубами не следует улыбаться. На один тошнотворный миг мне помстилось, что она может отправиться ко мне в спальню и затаиться там, точно жертвенный баран перед закланием.

— Очень вас прошу — прекратите скрежетать зубами, мистер Маккабрей, — произнесла комендантша, когда Китти удалилась за пределы слышимости. — Она у нас одна из самых одаренных, за исключением астрологической чепухи.

Прекратить скрежет зубовный мне удалось не вполне.

— Если бы, — проскрипел я, — если б только такие одаренные люди соизволили уделить секунду на применение капельки логики к тому, что они считают своим мышлением; если б только…

— Если бы, — передразнила меня комендантша. — Если б! Тьфу! Это пусть детишки говорят своим плюшевым медвежатам. Если б только у вашего дядюшки имелись ролики, он был бы сервировочным столиком. И, если вдуматься, будь у вашей тетушки яички, она была бы вашим дядюшкой.

Я зло покосился на нее — в конце концов, у нас тут не Австралийское Посольство.

— Мои тетушки, — с укором начал я, — яйцами обладают. Вообще-то на память мне почти не приходит тетушек, не щеголявших бы целыми гроздьями этих предметов. Не могу, конечно, утверждать, что лично обшаривал тетушку, но готов предложить любое количество семи-к-трем, что…

— Довольно! — скомандовала комендантша, воздевая командирскую руку. — Никакие ставки здесь не дозволяются — не забывайте, вы не в столовой Женской вспомогательной службы ВМС.

Я бы вообще-то не возражал и против пяти-к-двум, что это не совсем так, но отпраздновал труса и сказал, что мне ужасно жаль. После чего сообщил, что еще и ужасно устал, и попросил разрешения покинуть веселую трапезу. (Затычка, насколько я заметил, плотно засела в горлышке графина бренди.)

Я весь иссох по нескольким часам здорового сна, но для начала, судя по всему, мне следовало забрать свои «уроки» из кабинета комендантши — то была болезненно отяготившая мне верхние конечности кипа отксерокопированных брошюр о том, как Убивать / Калечить / Жульничать / Лгать / Вводить в Заблуждение / Подрывать / Налаживать Связь / Озадачивать / Терроризировать / Убеждать / Подделывать / Имитировать / Увиливать / Взрывать / Компрометировать и творить прочие кошмарные вещи с другими людьми. Вторая пачка посвящалась тому, как распознавать Летательные Аппараты / Виды Вооружений / Корабли / Ракеты / Агентов ЦРУ / Наркотики и Фальшивую Валюту, одновременно Передвигаясь По Пересеченной Местности / Выживая В Открытом Море / Выдерживая Методы Ведения Допроса и Овладевая Пятью Простыми Способами Самоубийства (из коих три почти безболезненны).

Себе под нос я пробормотал краткое слово, касающееся неочевидных свойств тетушек.

— Бодрее, Маккабрей, — взревела комендантша, — вы здесь всего на три недели и — лишь первые двадцать дней мучительны! — Должно быть, она почерпнула это из какого-нибудь комикса «Бино».

— Ха ха, — вежливо отвечал я. — Доброй ночи, э-э, мадам.

— Доброй ночи… о, секундочку — ловите! — И с тем она швырнула в меня пресс-папье. Что ж, родился я отнюдь не вчера, как неоднократно и добровольно признавал. Я позволил ему упасть к моим ногам, даже не стараясь поймать, а сам выхватил свой облегченный и направил его приблизительно ей в экватор, не успела она выволочь свой старый «уэбли».

— Оч-чень хорошо, Маккабрей, — возликовала она. — Отличный показатель!

— Старье, — ответил я, закрывая за собой дверь.