Калеб Карр - Убийцы прошлого

Тарбелл заговорщически отвел генерала в сторону.

— Я не уверен, что длительность смерти так уж важна. Моя идея будет такова: пусть ваши люди выведут его на высокое открытое место, предварительно переодев в вашу собственную форму.

— Мою форму? — запротестовал генерал. — Но зачем нужно…

— Полагаю, — успокоительно вставил Тарбелл, — что американцы держат вас под постоянным спутниковым наблюдением?

— О, клянусь пророком, мир ему и благословение Аллаха, это воистину так! — Генерал Сайд мгновенно разволновался. — Двадцать четыре часа в сутки! Я практически не могу покинуть это место… — Вдруг он замолчал, поняв идею. — А! Блестяще, доктор Тарбелл! Воистину, для неверного это чудесная мысль! — Он прошел в комнату для обуви и принялся изучать Эшкола. — Надо будет сбрить его бороду, подстричь усы, но иначе, чем сейчас…

Я не понимал ровным счетом ничего.

— Подстричь усы? — переспросил я. — Для чего?

— Чтобы американцы приняли его за генерала Сайда, — объяснил Слейтон с улыбкой, уловив нить мысли Леона.

— И тогда, — подвела итог Лариса, глядя на Тарбелла с радостным восхищением, — они убьют его сами; достаточно будет единственной ракеты, управляемой со спутника.

Сайд изумленно уставился на Ларису.

— Превосходное понимание! На самом деле, если учесть, что вы и не правоверная, и женщина, для вас это вдвойне превосходно!

Терпение Ларисы было на исходе, и Тарбелл это видел: он быстро взял генерала под локоть и увел его в сторону со словами:

— Его смерть станет не только уроком для всех здешних подонков, но и убедит американцев в том, что вы мертвы — и они приостановят спутниковое наблюдение.

— И я смогу выбираться наружу! Блестящий во всех отношениях план! — Сайд повернулся к своим офицерам и принялся отдавать приказы. — Мы воспользуемся крышей отеля "Игорный Парк", и пусть эти дураки взрывают то, что от него осталось. Сообщите управляющему казино, что через час игра должна быть приостановлена. Клиентов выгнать наружу, если понадобится — под дулом автоматов, а всех людей на улицах тоже согнать на площадь, чтоб смотрели!

В вихре этих лихорадочных действий Слейтон тихо сказал нам, чтобы мы следовали за ним в комнату для переодевания. Там я приладил вращающуюся щетку так, чтобы она больше не касалась ступней Эшкола, а Слейтон тем временем прошептал на ухо пленнику:

— Продолжай кричать, или нас всех прикончат. — С прекращением мук черты Эшкола расслабились, но после слов Слейтона снова напряглись. — Слушай, Дов Эшкол, — продолжал полковник. — Мы знаем, кто ты, знаем, зачем ты здесь, и знаем, каков твой план. Но если ты хочешь избежать того, что генерал задумал сделать с тобой, делай все, что тебе сказано. — Эшкол быстро кивнул в перерывах между сдавленными воплями, а Слейтон обернулся к нам. — Нам нужен его рюкзак — мы не можем оставить такое устройство этим людям. Хорошо бы прихватить и плутоний тоже. Лариса, передай брату, чтобы забирал нас с крыши казино примерно через час.

— А что будет, когда генерал не получит обещанной казни? — спросил я.

— Гидеон, в самом деле, — рассердился Тарбелл, — ну что за вопрос! Когда генерал поймет, что его драгоценная казнь не состоится, мы уже будем на борту корабля и далеко отсюда.

— О, — сказал я, когда мы вернулись в комнату. — Да, ну конечно. — При этой мысли я вздохнул чуть свободнее и ободряюще хлопнул Тарбелла по спине. — Отличная работа, Леон! Ты бы сумел продать лед эскимосам, дружище!

Тарбелл рассмеялся тихо, но с обычным сатанинским удовлетворением.

— Да, — согласился он, взглянув на меня, — это и впрямь почти пугает, не правда ли? Ничего не могу с собой поделать, Гидеон. Большой риск, блеф, когда на карту поставлено все, — они так сексуальны! В эти моменты я и впрямь думаю, что могу уболтать кого угодно и на что угодно!

Даже сейчас, сидя в ожидании, пока рассветные лучи пробьются сквозь африканскую тьму, в пламени горящего передо мной светильника я вижу ухмыляющееся лицо моего блестящего и странного маленького друга; и хотя видение заставляет меня улыбнуться, я содрогаюсь в печали. Есть один бесполый дух — зловещий предвестник смерти, которого даже Леон не мог бы убедить отказаться от злого намерения. Пока мы смеялись, этот дух парил неподалеку.

Удачным наш план станет, лишь если Эшкол сможет идти. К тому же мучения, на которые генерал Сайд обрек своего пленника, пробудили во мне нечто вроде сочувствия — пусть этот человек заслужил презрения за все, что сотворил. Вот две причины, по которым я старался, как мог, хорошенько очистить, обложить ватой и забинтовать кровоточащие ступни Эшкола. В своем отвращении к пыткам, которые он претерпел, я позабыл, что человек с его подготовкой и темпераментом мог бы бежать и на кровоточащих ногах, если бы решил, что это послужит его фанатической цели. То, что я сделал, было не милосердием, а глупостью, и лишь я один должен был поплатиться за ошибку. Если б так и сталось, то в свершившейся за этим трагедии был бы хоть какой-то смысл, пусть даже извращенный.