Александр Закладной - Там, где наши сердца

Девушки засмеялись, а я вышел в прихожую и подозвал Лешу.

– Что такое?

– Мне надо уходить… – пробормотал я.

– Да-да, – кивнул он. – Иди. Завтра словимся.

– Желаю вам успеха, – серьезно сказал я и ушел, совершенно не представляя, что делать дальше. Настроение испортилось – мне отчего-то было очень обидно, а отчего, я не знал.

Уже начинало темнеть. Бесцельно пошатавшись туда-сюда, я забрел на обшарпанную автобусную остановку и решил поехать в центр города, на Дерибасовскую.

Мне очень понравилась эта небольшая булыжная улица. По вечерам она расцветает огнями, повсюду играют уличные музыканты, не спеша прогуливаются улыбчивые люди, и у меня сразу появляется хорошее настроение. Точно такое же, как во время моих прогулок по старому центру Москвы.

Приехав, я первым делом направился в Горсад, где художники выставляли свои картины – чаще всего морские пейзажи и виды Одессы. Я остановился возле двух портретистов и стал глядеть, как они рисуют портреты.

Один из них, длинноволосый и бородатый – как и полагается быть художнику, – рисовал лицо молодой брюнетки, видимо, любовницы богатого пожилого кавказца, стоявшего возле нее. Другой рисовал женщину лет тридцати пяти, вокруг которой вился сын-школьник.

Люди, обступившие художников со всех сторон, негромко переговаривались.

– Посмотри, какие все красивые получились, – сказала девушка своему парню. Тот равнодушно пожал плечами.

– Ну так и должно быть.

Сколько людей, столько и мнений. Толстая женщина, мельком взглянув на портреты, бросила:

– Что-то совсем непохоже. Губы слишком тонкие, надо было сделать попухлее.

Возле меня остановилась молодая женщина с очень красивой и, наверное, очень дорогой прической. Поглядев на портреты, она восхищенно поцокала языком и завертела головой. Вскоре ее блуждающий взгляд остановился на толстощеком негре в больших роговых очках.

– Ду ю спик инглиш? – спросила она у него.

– Йес, – ответил негр, почесав переносицу.

Девушка улыбнулась и что-то спросила.

Английского языка я не знаю совершенно, но мне показалось, что она поинтересовалась стоимостью портрета.

– Мейби, фифтен грывенс, – нехотя произнес негр.

– Грайвенс? – переспросила девушка.

Негр кивнул.

Минут через пять бородатый художник закончил рисовать брюнетку. Портрет был показан кавказцу и, судя по его восхищенному «Вай-вай», заслужил одобрение.

Иностранка подошла к художнику.

– Портрет, – сказала она, пытаясь донести до него смысл мимикой и жестами. – Гелс. Литл.

– Литл? – озадаченно повторил художник.

– Гелс, – повторила молодая женщина и, сделав вид, что набирает воображаемый номер на диске телефона, добавила: – Фон.

– Май фон? О кей, – сказал бородач, записывая свой номер на куске картона.

– Сэнкью, – сказала иностранка, приложив воображаемую трубку к уху. – Ай фон.

Девушка мне понравилась, и поэтому, когда она ушла, я пошел следом. C ней были две маленькие девочки, которые все время убегали вперед и терялись в толпе прохожих.

– Диди! – закричала девушка, в очередной раз потеряв одну из них.

– Диди! – заголосила вторая девочка.

Диди нашлась возле ресторана «Гавана-клуб Фидель», с вывески которого грозно смотрел команданте Кастро. Через мгновение все семейство скрылось в дверях этого дорогого заведения, и я поскучнел. Обгоняя меня, прошли две толстушки, разговаривая на французском языке. Вот именно это, мне, пожалуй, и нравится больше всего – то, что на Дерибасовской всегда можно услышать чужую речь. Только за вечер я уже наткнулся на итальянцев, американцев и, по-моему, на поляков – у них язык похож на украинский.

Кстати, про украинский язык. Недавно в одном супермаркете я увидел непонятную и жутко заинтересовавшую меня надпись:

«Куточок передплатника» (с ударением на предпоследнем слоге). Возле этой надписи стояла продавщица, на бэйджике которой было написано ее имя – Вика. Я даже коротенький стишок сочинил:

Только вот что означает это словосочетание, я до сих пор не знаю, а узнать почему-то хочется страшно. Спросил у Ильи, тот почесал подбородок и сказал:

– Не знаю я. Ты, наверное, как-то не так произносишь.

Я очень удивился. Мне казалось, что житель Украины должен знать родной язык.

Услышав это, Илья рассмеялся:

– То Украина, – замахал он рукой, – а то – Одесса. Ты что, слышал где-то у нас украинскую речь? Разве что на рынках – туда бабки из сел приезжают торговать.