Александр Закладной - Там, где наши сердца

Ну отчего все так происходит? Я ведь и не Квазимодо даже, а вполне нормальный парень. У меня и имя необычное – Енисей. Правда, почему родители назвали меня таким именем, они до сих пор толком объяснить не могут. Назвали, и все. Хотя мое имя долго не хотели регистрировать, уговаривали поменять на Дениса. Но мама настояла на своем, и Денис теперь – только уменьшительное имя.

Но вообще-то это имя мне нравится. Возможно, я даже единственный Енисей на всем свете, не считая, конечно, реки. Была, правда, одна сказка про русского богатыря Енисея, которого любила красавица Ангара, но у меня с ним мало общего.

А самое интересное заключается в том, что здесь, в Одессе, я впервые общаюсь с людьми совершенно не моего круга. Илья, Кирилл, Глеб и все остальные совсем не похожи ни на меня, ни на моих тихих московских друзей, и скорее всего, именно поэтому меня к ним и тянет. Или, может быть, все одесситы такие?

Я заметил, что здесь, как и в Москве, тоже довольно часто вспыхивают скандалы и перепалки в автобусах и троллейбусах, но они какие-то веселые, не то что у нас. Позавчера мы с Андреем и Ильей ехали в маршрутном такси, и на одной из остановок в него влезла пожилая и сварливая женщина.

– Почему это у вас ступеньки такие высокие? – сказала она сразу же – Мне трудно подниматься!

– Не ко мне претензии, – ответил водитель. – Я маршрутки не строю. Напишите в Германию – что же вы, мол, буржуины, лишнюю ступеньку пожалели?

Женщина раздраженно тряхнула головой и воскликнула:

– При чем тут буржуины? У них там все на своих машинах ездят, только нам, дуракам, старье всякое сплавляют.

Илья, сидевший возле нее, засмеялся. Женщина сердито сказала ему:

– Ничего смешного! Будет тебе шестьдесят лет, посмотрим, как ты будешь в автобусы подниматься!

Андрей встрепетнулся и, пародируя речь Михаила Пуговкина из фильма «Операция Ы», воскликнул:

– Нельзя быть такой злой. В то время как космические корабли бороздят просторы Вселенной, а американские бомбы падают на мирных жителей Югославии, вы озабочены такими мелочными вещами!

Я не понял, шутил Андрей или нет.

– Мне-то что до Югославии? – бросила женщина.

– Вот поэтому-то для вас и ступеньки высокие сделали, – наставительно сказал Андрей.

Люди в маршрутке засмеялись, а сварливая женщина, досадливо крякнув, больше не сказала ни слова.

В тот день я впервые попал домой к Кириллу и, честно говоря, был поражен. В его комнате на стенах повсюду висели медали и почетные грамоты. Заметив мое изумление, Кирилл бросил мимоходом:

– Бокс. Занимался раньше.

Андрей скорчил гримасу.

– Не скромничай. Ты же чуть не стал чемпионом Украины среди юниоров…

– А почему же бросил? – спросил я и увидел, что Кирилл и Андрей обменялись беспокойными взглядами.

– Да так, – после небольшой паузы произнес Андрей. – Ему было тяжело собирать свои выбитые зубы сломанными руками. Да, Мара?

Кирилл, засмеявшись, замахнулся на Андрея толстенной книгой. По-моему, они что-то скрывают, но мне, по большому счету, нет до этого никакого дела. Я вообще мало интересуюсь чужими делами – мне со своими-то разобраться!

Каждый день я вижу на улицах сотни красивых девушек, и почти наверняка многие из них одиноки. Но перебороть свою робость и познакомиться с кем-нибудь я, наверное, так никогда и не смогу. А ведь вполне возможно, что они тоже очень хотят познакомиться и тоже стесняются. Я так часто думаю об этом, что моя голова буквально пухнет от таких мыслей. Боже, как я хочу целовать чьи-нибудь теплые и соленые губы!

Как жаль, что меня никто не понимает. Недавно я сказал Леше, что он зря плохо отзывается о девушках, рассматривая их только как объект для секса, а получил в ответ пренебрежительную отповедь, с которой согласились и все остальные. Я ничего не понимаю – по их рассказам выходит, что все девчонки вокруг поголовно шлюхи. И ведь действительно, их знакомые ведут себя очень вызывающе. Меня печалит это до такой степени, что иногда я чуть ли не плачу. Неужели и в самом деле все хорошие девушки вымерли, как динозавры?

Удобно усевшись возле телефона, я стал раздумывать, кому бы позвонить, но телефон вдруг зазвонил сам. Слышно было отвратительно, но я понял, что это Максим Глайзер, и удивился – он мне раньше никогда не звонил.

– Слушай, Шольц! – заорал он. – У тебя хата свободная?

– А что такое?

– Я с двумя подругами познакомился, нужна квартира, устроишь?

Хмыкнув, я почесал в затылке.

– Девушки…