Маргарита Симоньян - В Москву!

У машины стоял уже известный чернявый, каких на побережье миллион. Увидев шефа с девушкой, он понимающе ухмыльнулся.

— Отвези нас в хорошее место поужинать, — сказал Борис.

— Почему не отвезу — отвезу! В «Лурдэс» вас отвезу. У кого бабки есть, никуда больше не ездят, кроме туда, — сказал чернявый.

— У вас местный водитель? — спросила Нора. — А мы писали, что вы с собой привезли московского.

— Нет, московского привезла с собой моя жена.

— А вы женаты?

— Конечно, женат.

Норе стало немножко неприятно, что Борис женат, а почему неприятно, она не поняла, и от этого ей стало еще неприятней.

— Только давайте сразу договоримся, — сказала она, — я с вами еду ужинать исключительно из профессионального интереса. То есть ночевать я буду в своей гостинице.

— Это вы зря, — ответил Борис. — В моей гораздо комфортнее. Впрочем, я могу сделать вид, что тоже вас пригласил из профессионального интереса. Считайте, что я изучаю местные нравы. Как Воланд.

— Как кто?

— Девушка! — укоризненно сказал Борис. — Вы на журфаке учитесь?

— На журфаке. Четвертый курс.

— Вконец угробили образование, козлы, — к чему-то сказал Бирюков. — Впрочем, меня это не удивляет.

Нора покраснела и на всякий случай не стала спрашивать, какие козлы, чтоб не вышло, как с Воландом.

— Майдрэс, скажи, ты тоже не знаешь, кто такой Воланд? — спросил Бирюков водителя.

— Воланд? Конечно, знаю! Из «Южных Вежд» бухгалтер! Короче, спер три лимона и теперь в России прячется.

— Где-где прячется?

— Не знаю, в России где-то.

— А мы, по-твоему, где? — развеселился Бирюков.

— Мы, ясное море, где — в Сочи. А он — в России.

— Да-а, — протянул Бирюков. — Еще пару лет с этими козлами, и у нас даже в Новгороде Великом будут думать, что Новгород отдельно, а Россия отдельно. Чечни им мало.

— С какими козлами? — все-таки спросила Нора.

— С такими, которые в Кремле сидят.

Нора вспомнила, как, готовясь к командировке, она прочитала в московской газете статью про Бирюкова. Там было сказано, что Бирюков поссорился с кем-то новеньким из правительства и ушел в оппозицию. Про политику Норе было неинтересно, и она не дочитала.

Тут отозвался Майдрэс:

— А при чем тут Кремль? В Сочи так всегда было, что мы отдельно, а Россия — отдельно, даже еще когда Советский Союз был. Я вообще недавно только узнал, что Сочи — это тоже Россия. А знаешь, как узнал? Решил, короче, к брату в Трабзон поехать. А в порту, где билеты продаются, на стене объявление — кто хочет ехать в Трабзон, короче, не забывайте, что нужен загранпаспорт. Я ей говорю: «Э! Ты че? Какой загранпаспорт? Тут три часа на катамаране!» А она, короче, говорит: «Трабзон — это уже не Россия». А я говорю: «Ясное море, что Трабзон не Россия, а мы что — Россия?» Всю жизнь, короче, прожили, думали, что мы в Сочи живем, на Кавказе, короче, а теперь оказалось — в России!

— Потрясающе! — засмеялся Борис. — А что, по-твоему, вообще Россия? Она где?

— Россия? Это, короче, где-то за Кубанью. Не, ну теперь-то я знаю, что мы тоже Россия, но как-то это не чувствуется, короче. Да ты кого хочешь спроси, тебе все скажут: мы живем в Сочи, а Россия далеко. Там полно разных городов непонятных, короче. Например, там есть город Сык-тыв-кар. Оттуда одни две телки в прошлом году приезжали, но это, короче, потом расскажу… Еще там есть какой-то Йошкар-Ола. Где это вообще — Йошкар-Ола, кто-нибудь знает? Это ж надо название такое, короче, придумать! Еще хуже, чем Сык-тыв-кар, — возмущался Майдрэс. Он жестикулировал так, что иногда выпускал руль из обеих рук.

— Нормальный человек разве может понять, почему, чтобы в какойто Йошкар-Ола поехать, который вообще никто не знает, где находится, загранпаспорт не нужен, а чтобы по делам в Трабзон тудаобратно — загранпаспорт нужен! Это разве правильно? Это разве так должно быть? А ты еще спрашиваешь! — обиделся Майдрэс.

Борис тихонько смеялся и смотрел на Нору, которая смотрела в окно.

Машина мчалась по серпантину сочинской трассы. Бирюков свое давно отферрарил и ездил теперь на спокойных мерседесах. Впереди неслась милицейская семерка. Ее распирало от гордости. Гаишник знал, что сопровождает большого московского человека, и поэтому орал на встречных громче обычного:

— Стоять! Стоять, не видишь, люди едут! Взять вправо, пропустить людей. Людей пропустить, я сказал!

Мерседес проезжал мимо пустырей, заросших камышом, огороженных бетонным забором, с колючей проволокой и надписью «Проникновение запрещено», мимо крохотных рынков, недостроенных жилых коробок, сальных кафешек, пересохших речушек, времянок с глухими окошками, огородов с кукурузой, груд шлакоблоков, бетономешалок, заправок, сетевых автомоек «Принцесса Диана», ремонтных лачуг и чумазой зелени, беспорядочных зарослей пыльной мимозы, инжира, фейхоа, мушмулы, винограда, платанов, самшита, слив, и пальм, и магнолий, и лавра — мимо запущенной шерсти немытого южного города.