Петр Алешкин - Русская трагедия

— Мы не спорим… — начал Куприянов, но Галя быстро вставила:

— Не один, мы тоже создавали…

— Значит, так, — уверенно заговорил Дмитрий. — Собрание мы проведем. Это верно! Поезжай в свою командировку, отдохни, подумай на досуге… Проведем мы собрание после моей командировки. Ты не забыл, что я еду в США на ярмарку?

— Туда можно и не ездить. Нечего деньги зря катать, — сказала Галя.

— Пока руковожу я, и мне решать, куда ехать, куда нет!.. После моей командировки соберемся. — Анохин повернулся к двери.

Андрей Куприянов уехал в Курск в тот же день, потом оттуда дал телеграмму, что задерживается еще на неделю…

— Ты чем-то не доволен? — отвлекла Анохина Светлана от тяжких мыслей. Лицо у тебя было такое хмурое, жесткое…

— Минувшее проходит предо мною… — продекламировал он.

— Выкинь ты это минувшее из головы, ты со мной! Оно минуло! — Девушка положила ему голову на плечо. — Думать надо о том, что впереди, — вздохнула она вдруг. — Хотя, хотя и с прошлым надо свести счеты…

— Это так… — усмехнулся он и подумал горько: "Мне уж помогли зачеркнуть все мое прошлое! Да еще как, чуть самого совсем не вычеркнули из жизни!" И Анохин явственно увидел перед собой спецназовца.

За три дня до отъезда в Америку в кабинете его раздался обычный телефонный звонок.

— Нам надо срочно встретиться! — услышал Дмитрий в трубке мужской голос.

— По какому вопросу? — Анохин насторожился. Чувствовалось по уверенному голосу, что это не автор, не менеджер книготорговой фирмы. — Приезжайте, я на месте.

— Нет, мы встретимся у памятника Кириллу и Мефодию на Славянской площади. Метро «Китай-город». На метро вы быстрее доберетесь. Через пятнадцать минут жду.

— А если я не приеду?

— Вы вроде бы до сих пор дураком не были. По крайней мере я такого за вами не наблюдал.

— Мы знакомы?

— Вы меня не знаете, а я о вас знаю все. Все книги читал! — засмеялся добродушно мужчина. — Бросайте все дела и мчитесь сюда. Важнее этого в вашей жизни ничего нет.

— Вы из Тамбова?

— Нет.

— А как я вас узнаю?

— Я вас узнаю. Я жду!

"Идти или не идти? А чего, собственно, опасаться? Не будет же он убивать меня средь бела дня возле Кремля? Поеду! — подумал Анохин и поднялся решительно, твердо, с надеждой. — Кто знает, что это за человек? Может быть, встреча с ним подскажет какой-нибудь выход из этого ужасного положения".

Выйдя из метро, Дима пересек площадь и направился мимо стоянки автомашин к памятнику Кириллу и Мефодию.

— Привет, — услышал он и обернулся, остановился, увидев рядом с собой коренастого мужчину в темно-сером пиджаке, с серым в клеточку галстуком, в дымчатых очках, стекла у которых снизу были прозрачные, но чем выше, тем темнее становились. Он с приятной улыбкой протянул Дмитрию руку. Анохин пожал ее, почувствовал на костяшках его пальцев крепкие, набитые мозоли. Помнится, с холодком в душе подумалось тогда, что перед ним каратист. Мужчина был широкоплеч, крепок, с сильно поседевшими густыми волосами. Но усы были темно-русые и без единой сединки. "На нем парик!" — догадался Анохин. Возле уголков глаз, у висков мелкие морщинки. Значит, ему не меньше тридцати пяти.

— Я рад, что вы пришли, — быстро сказал мужчина. — Пройдемся, — кивнул он на ступени, ведущие вверх, в сквер. И двинулся неторопливо к ним. Дмитрий пошел рядом. — Ты везучий! — дружески усмехнулся мужчина, переходя на «ты». Говорил он спокойно, негромко. В сквере шум стоял от машин, объезжающих вокруг, и Диме приходилось держаться поближе к мужчине, чтобы слышать его слова. — Три года разоряем, а ты все держишься! Убить решили, вывернулся!

— Убить! — воскликнул Дима, приостанавливаясь.

— Ну да, в Тамбове. Заурядная автокатастрофа. Сам, мол, виноват, неправильно маневрировал, сам под машину кинулся. А тебе повезло! — засмеялся мужчина.

— За что? Почему?

— За — "Убить Ельцина", за — "Убийство генерала Рохлина", за — "Я убийца", за сатирические повести, за книги, которые издаешь…

— Но почему? Доренко на всю страну по телевизору говорит более страшные вещи!

— Кто такой Доренко? Сейчас его уберут с экрана, а через полгода проведи опрос, восемьдесят процентов людей не вспомнят не только, что он говорил, но и не назовут, кто такой Доренко. Телевизор — минутная вещь, а книги живут вечно, — добродушно ухмыльнулся мужчина. — А как тебя по-иному унять? Вот и решились на крайнюю меру… А раз решились, значит, выполнять надо! Ездок ты неосторожный, торопливый. Все это знают, — хмыкнул мужчина, — никто не удивится, если ты не сегодня-завтра погибнешь в аварии. А это непременно случится!.. Исчезнуть тебе надо годика на два куда-нибудь подальше от Москвы и затаиться. Сиди себе в деревне сибирской и пиши свою "Войну и мир". А там видно будет, как жизнь сложится.