Бернард Маламуд - Жильцы

— Нет, сэр, я не плачу.

— Похоже на то, что ты плачешь.

— Это не я. Обычно это Сэм там, в холле, подсматривает, став на колени, в замочную скважину и плачет, — сказала Мэри.

*

— Шалом алейхем, — сказал Лессеру Джекоб Тридцать Два, когда он вернулся к обществу. Мэри пришла первая. Джекоб, мужчина в темно-синем костюме, с глазами-щелками, неотступно следил взглядом за Лессером, но говорил вежливо, как будто его об этом специально попросили.

— Если вы думаете, что вы белый, вы ошибаетесь, — сказал Джекоб. — На самом деле вы негр. Все белые — черные. Только негры — истинные белые.

— Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.

— Нет, не понимаете. Вы видите нас в ложном свете и самих себя видите в ложном свете. Если бы вы увидели меня в истинном свете, вы бы увидели меня белым в том же смысле, в каком я вижу вас негром. Вы считаете меня черным потому, что ваш внутренний взор застило и вы не способны к истинному восприятию мира.

Лессер молчал.

— Это противостояние один на один силы зла и сосуда добра, — сказал Джекоб Тридцать Два, — и не мне раскрывать вам, что есть что.

*

Мэри заперлась в ванной, и Лессер оказался наедине с толпой молчащих негров. Он догадывался, что Сэм обо всем рассказал им, но эта новость никого не взволновала. Айрин стояла у темного окна мансарды и глядела на улицу, ее лицо призраком отражалось в стекле. Лессер видел там и себя, глядя на нее.

Мы оба напуганы, но чем напугана она?

Билл Спир, раззявив губы, с остекленевшими глазами, пьяный, но твердо стоящий" на ногах, позвал Лессера через всю комнату. Рядом с ним стоял Сэм Клеменс — тучный телец в полосатых расклешенных брюках, далекий и скорбный. Вокруг них сбилась кучка черных с невыразительными лицами.

— Лессер, бледножопик, подойдите сюда.

Сейчас мне будет взбучка, подумал Лессер. Наверное, за то, что я не удовлетворил Мэри. Так, что ли, называется эта игра. Чужак, давший промашку, выходит в тираж. Так исстари отлавливают диких животных, мне не следовало бы вступать в игру. Я слишком молод, чтобы стать жертвой в свалке. Он со страхом представлял себе сломанные пальцы и подбитый глаз.

В воспаленных глазах Билла застыло угрюмое выражение. Из всех присутствующих черных он был самым мрачным.

— Вот что, приятель, — сказал он, постукивая пальцами-обрубками по гулкой груди Лессера, — мы играем в игру, которая называется «дюжины». Играть так, как в нее играют негры, у белых не хватает мозгов, и еще, поскольку один белый не стоит и половины негра, я хочу, чтобы вы играли в полдюжины. Это игра в слова. Я вам говорю что-то, а вы должны мне ответить, и тот, кто первый пускает кровь из носу, теряет голову или кричит «мама», проигрывает, и мы срем на него. Усекли?

— Какой в этом смысл?

— Есть смысл.

— Мне казалось, мы с вами друзья, Билл?

— У вас нет здесь друзей, — сказал Сэм Лессеру.

— А если я откажусь играть?

— Если вы е... черную, вы и лицом почернеете, — сказала светлокожая женщина, подруга Джекоба.

— Хватит с нас всего этого говна, — сказал флейтист с цветами в бороде.

Несколько негров утвердительно кивнули. Лессер почувствовал, как у него подобрались яички.

— Я начну совсем легонько, чтобы дать вам войти во вкус игры, — сказал Билл своим низким, хриплым голосом. — Я не собираюсь спекулировать на вашей матери и сестре, как мы обычно делаем. Ну, лезем прямо в это вонючее дерьмо, оно специально для вас:

Несколько негров захихикали, контрабасист взял смычком высокую ноту.

— Ну, теперь отвечайте мне.

Лессер молчал.

— Если не хотите, можно затеять другую игру.

— Покер? — брякнул писатель, не на шутку испуганный.

— Вы что, мозги растеряли, приятель?

Негры засмеялись.

Лессер подумал, что игра будет длиться до тех пор, пока он будет подыгрывать.

— Вилли, ваш рот — помойная яма.

К его удивлению, это замечание вызвало довольный смешок.

Контрабасист взял низкую ноту.

Билл презрительно сощурился, его опухшие глаза на мгновение стали незрячими.

— Лессер, — сказал он, когда вновь обрел способность сосредоточить взгляд. — Я вижу, вы что-то не в себе. И еще я вижу, что вы поганый хвастун, засранец и нисколько не уважаете самого себя.

— Что толку осыпать друг друга оскорблениями? Это ведет только к вражде.

Замечание вызвало грубый хохот.

— Ну, хватит ему засерать нам мозги, — надменно сказал Сэм.

— Оставьте этого беложопика мне, — сказал Билл. — Он мой гость.