Бернард Маламуд - Жильцы

Деньги всего лишь деньги, Вилли. Как насчет того, чтобы нас помнили в будущем, насчет малого бессмертия? Подумай о человеческом уделе, о том, как скоро проходит жизнь.

Я признаю лишь власть зелененьких. Хочу набить деньгами свою черную жопу и — п... белой сучки. Хочу отодрать ее деньгами.

Подумай об этом святом соборе, в котором мы с тобой находимся, Вилли, об этом веселом звонящем железном колоколе. Об этом плавучем острове, который сплошь цветы и гроздья роз. Тебе не кажется, что это и есть искусство?

Не пори хреновину. Ты до того заводишь меня, что из меня печенки вываливаются, мать их перемать. Не произноси этого паршивого слова.

Искусство — это слава, только шмоки [3] Член ( груб., идиш ). думают иначе.

Лессер, не доводи меня этим жидовским словечком. Не присобачивай ко мне собственные корни. Я понимаю, о чем ты говоришь. Не думай, что не понимаю. Я понимаю, что ты хочешь украсть мою мужскую силу. Я не пойду на ваше шмоково обрезание. Евреям надо, чтобы мы, негры, были слабыми, тогда вы сможете забрать себе все. Еврейки — отменные шлюхи, они гонят нашего брата на обрезание, чтобы сгубить нас, и лекари-евреи делают это, потому что боятся: если они этого не сделают, мы заберем себе всю вашу чертову страну и изничтожим вас. Вот чего они боятся. Один мой друг сделал себе обрезание ради своей сучки-еврейки, и теперь он швах по женской части, теперь ему разве что в пидеры податься, потому как он потерял всю свою мужскую силу. Без нее он для женщин ничто. Сидит в комнате и боится своего х... Хватит с меня этой туфты, Лессер, ты, еврейский ублюдок, мы устали: вы нас совсем заездили.

Если ты художник, ты не можешь быть только негром, Вилли.

Вилли гребет, и его глаза делаются как два белых камня. Он гребет, засыпая. Берега реки растворяются в темноте. Молчаливые звезды приветствуют их. Остров-цветник пропадает во мгле. В ночном небе, словно, отделанное драгоценными камнями колесо, кружится какая-то галактика.

Я сброшу атомную бомбу на первого попавшегося белого х...

Лессер единоборствует с тучами комаров.

*

Лессер чувствовал себя одиноко на этом унылом междусобойчике, захотелось потолковать с подругой Вилли. Все это время она бродила по гостиной, похоже, избегая его. Ее глаза, ее большие ступни неспокойны. Когда Лессер собрался было разбить их пару во время танцев, он услышал, как Вилли сказал: «Айрин, я не смогу быть с тобой сегодня ночью. Ты знаешь, как трудно мне сейчас пишется. Для работы завтра мне нужна вся моя сила, весь мой сок. Подожди до воскресенья».

— Сдалась мне твоя говенная книга, — сказала Айрин.

Отопление отключилось, в квартире стало холодно. Айрин лежала под своим длинным плащом на софе Лессера и, когда тот осторожно подлег к ней, не воспротивилась, не проронила ни слова. От ее тела исходил запах гардении вперемешку со слабым запахом пота. Сэм и Мэри, негр с негритянкой, спали в кабинете на кушетке при включенном обогревателе. Вилли, сигарета с марихуаной в зубах, по-прежнему греб на полу в кухне.

Блондинистая головка Айрин была увита гирляндой из восковых фиалок, которую она сплела из букетика, оставленного какой-то женщиной из прошлого Лессера в маленьком треснувшем кувшине, стоявшем на подоконнике в его кабинете. Фиалки, хотя и потускневшие, все же подчеркивали голубоватую зелень ее глаз. Лессер заметил, что она скусывала ногти до мяса, тщательно выщипывала брови и прескверно рисовала наново коричневой краской. Одна бровь была чересчур длинная, другая — чересчур короткая. От этого ее лицо выглядело как у клоуна. Он был уверен, что она в разладе с собой.

— Какой у тебя естественный цвет волос?

— Черный, — с усмешкой вполголоса отозвалась она. — Моя фамилия Белински, не Белл. Вилли вот уже два года, как мой любовник. Что еще тебе хочется знать? Я поняла, почему ты подлег ко мне. Ты услышал, как он сказал, что не будет спать со мной сегодня ночью. Я видела, как ты прислушивался.

— Я не прочь предложить тебе свой творческий сок.

— Отвали. Я принадлежу Вилли.

Ночь выходила унылая. Лессер продолжал извиняющимся тоном:

— Дело не в том, что я слышал. Когда сегодня вечером ты вошла в этот дом, у меня возникло ощущение, что в прошлом я что-то упустил.

— Как это?

— Ну, как будто меня не оказалось там, где мне следовало быть в тот момент, когда тебе был кто-то нужен.