М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 1

- Пойми, - терпеливо сказал Голенищев, - в России были и другие проблемы, кроме помощи испанским голодранцам.

- Пусть так, - сказал Павел; участь замерзших девочек произвела на него впечатление, - но при чем здесь Малевич?

- Те самые люди, что жгли библиотеку, запретили Малевича, - так сказал Голенищев. - Мой дед, кстати, был меценат - собирал авангард. Эти люди разграбили коллекцию, сожгли библиотеку, убили деда.

- Но они же Малевича и разрешили - спустя пятьдесят лет. И они объявили его гением - еще через десять лет. И библиотеку новую они напечатали. И дали тебе министерский портфель. И девочек пожалели. Эти люди, которые запрещают и разрешают Малевича, они сегодня одних девочек жалеют, а завтра других.

- Что ты имеешь в виду?

- Девочки играли в воланы, а потом воланов лишились, потому что существовали миллионы других девочек, у которых воланов не было.

- Дети! Невинные дети!

- Да, и те тоже. Не менее невинные - только без воланов. Конечно, - замахал Павел руками, - вы не думайте, что мне не жалко девочек! Они знать не могли о том, как устроен мир! Но у играющих в воланы девочек был папа, который знал, что за границами сада с сиренью есть другой мир. И есть население России, которое столетиями продают как скот для того лишь, чтобы его дочки в саду играли в воланы. Он мог догадаться, что рано или поздно папы других девочек, тех, у кого нет воланов, придут к этому хорошему папе - и всадят ему вилы в живот.

- Вы оправдываете это убийство? - ахнула Роза Кранц.

- Я говорю про другое: тот, кто выписал мандат на убийство папы девочек, - сначала вдохновлялся Малевичем, потом его запретил, потом опять достал из запасника. Малевич от этого не поменялся - квадрат, он и есть квадрат. Просто девочек сменили - сначала разрешили одним голодать, а другим играть в воланы, потом наоборот, потом снова позиции поменяли - девочек много, квадрат пригодился на все случаи. Сначала его именем одних девочек мучили, потом других. Авангардное искусство - оно как мандат на деятельность: сегодня социализм строим, завтра капитализм. Это как вексель.

- Выходит, мой дед сам виноват, - весело сказал Леонид. - Ты считаешь, если дед собирал авангард, то он сам виноват в том, что его убили?

- Когда берешь вексель, надо знать, что придется платить. По любому кредиту надо рассчитаться.

- Опомнись, - сказала Елена Михайловна, - ты говоришь чудовищные вещи.

Павел достал фотографию, которую с некоторых пор всегда носил с собой: на ней молодая еще бабушка, Татьяна Ивановна, вела тощую лошадь мимо кривого сарая. Он положил фотографию рядом с той, на которой хрупкие девочки играли в бадминтон.

- Эту лошадь звали Ласик, это лошадь моей бабушки, матери моего отца, - сказал он матери и Леониду Голенищеву, - ее съели в голодном году.

- Отец народов организовал голод в Поволжье.

- Тогда голод случился по вине отца народов, а другой, когда умерла почти вся семья, случился до революции - в восьмом году. И по чьей вине он случился тогда? Вещами распоряжался отец твоих девочек, коллекционер. И, надо сказать, от восьмого года до двадцать четвертого в судьбе моей семьи мало что поменялось.

- Вижу, жалости мои девочки не дождутся.

- Мне всех жалко, - сказал Павел, - и этих девочек, и других девочек, и лошадку тоже; и нет причин жалеть твоих девочек больше прочих.

- Не по-христиански рассуждаешь, - сказал Леонид, - рассуждаешь, как революционер.

- Христос и был революционером, - сказал Павел.

- Христос был против убийства, - сказал Леонид Голенищев и поднял палец.

- Разве он не сказал: не мир я принес, но меч?

- Он имеет в виду будущее - Страшный суд, - сказала Голда Стерн.

- Поскольку в будущее отныне берут не всех, - заметил на это Павел, - лучше разобраться сегодня. Христос говорит: не отменять закон Отца моего я пришел, но исполнить. Исполнится то, чего хотел Отец, - сегодня, здесь.

- Ох, чувствую, договоримся мы до изгнания торгующих из храма; ох, достанется нам, галеристам и кураторам, на орехи! - И Роза Кранц рассказала о своем участии в продаже полотен авангардистов западным коллекционерам.

- Да, - сказал Голенищев, - я слышал о коллекции Майзелей. Отменный вкус.

- Не купи они наш авангард, кто бы авангард спас? Условий для хранения нет.

- Именно цивилизация и спасает авангард, - сказала Голда Стерн, правозащитница.

- Вы хотите сказать, что западный коллекционер, покупая картины с квадратиками, экспортирует на свою родину идеи Дзержинского?

- При чем же здесь Дзержинский? И какие идеи Дзержинского существуют?