М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Ах, разве не этого же самого хотел и я, думал Павел, разве не освободиться от христианской подлой догмы - которая давно стала инструментом общества - хотел и я? И он должен был сказать себе, что все именно так и обстоит. Не только нарушить запрет, но сделать так, чтобы при этом старые правила оказались ложными, а его поведение единственно правильным - вот как надо было ему. Именно кроткая, но уверенная в своей правоте Лиза не давала покоя ни ему, ни Юлии Мерцаловой.

- Как она не понимает, - восклицала Юлия, - что ты мучаешься из-за нее! Ну что ей стоит тебя отпустить!

- Да ведь она и отпустила меня, - говорил на это Павел.

- Нет, отпустить по-настоящему, там, внутри, отпустить. Я бы на ее месте сказала тебе, что ты не виноват, что я счастлива уже тем, что счастлив ты, вот что бы я сказала.

- Она примерно это и говорит, - отвечал Павел и про себя добавлял, что этого недостаточно. Вот если бы Лиза не только пожелала ему счастья (что она, несомненно, и делала), но и признала, что он прав - вот тогда он испытал бы облегчение. Необходимо Лизу убедить в том, что ее сознание праведности - ложно, а у Павла есть все моральные основания вести себя так, как ему приятно. Разве я не этого именно хочу? И маркиз де Сад хотел того же самого.

Метод борьбы с рабством был продиктован структурой христианского общества. Первым атакуют тот бастион, что представляет средоточие христианской догмы. Таким бастионом в христианской культуре является женский образ. Христианство воплощает свою мораль в образе Богоматери - на уровне веры, в культе Прекрасной Дамы - на уровне культуры, и в институте семьи - на уровне быта. Эти три образа христианская культура сливает в единый образ - его и надо атаковать во имя личной свободы. Богоматерь должна пасть - причем пасть в кровать, Прекрасной Дамой следует овладеть, а жену - передать для наслаждения другому. Утилитарное потребление христианского образа - есть акт освобождения, который предлагает маркиз человечеству. Совокупления носят ритуальный характер - они являются авангардным произведением искусства - хеппенингом или перформансом, зовущим к прогрессу. Либертен не просто совокупляется - он своим членом атакует бастионы реакционной морали. Рецепт этот пришелся человечеству по вкусу - приятно сознавать, что, будучи скотиной, ты выполняешь духовную миссию. Христианская мораль учит испытывать стыд за свою животную природу - но маркиз говорит обратное: чем более ты проявишь себя животным - тем вернее станешь свободной личностью. Совокупляясь беспрерывно и оригинальными методами, либертен наносит удар за ударом по христианской морали, разрушает рабские стереотипы. Одновременно он разрушил представления о долге, любви, верности, защите, - т. е. он разрушил не общественную мораль, но то, что является стержнем человеческого достоинства.

А от моего достоинства, от него, этого смешного состояния, которым гордишься, словно оно производит нечто хорошее, а не только самодовольство, - от него что остается? И разве есть от него прок?

Культ Прекрасный Дамы - это именно тот тип служения, который и называется рыцарством: любовь не нуждается в быте, во взаимности, в обладании. Эта любовь примиряется с невозможностью счастья, с отсутствием удовольствий. В какой-то момент любовь создает из конкретного - идеальный образ, как то было с Дульцинеей или с Беатриче. Суть обладания здесь иная: ты сопричастен образу именно в тот момент, когда отказываешься от прав им обладать. Образ универсален - он существует для всех, присвоить его нельзя. Это как тот самый хлеб, которым можно накормить тысячу человек, не деля его на части, не нарезая на куски. Так и любовь - ею нельзя владеть, любое обладание есть изымание части из целого. Когда люди живут в постылом браке, когда они исправно выполняют то, что должны выполнять, они - может быть, им даже неизвестно это - просто служат тому общему принципу любви и долга, который не разделяется на отдельные удовольствия. Они исполняют требуемое просто по церковному или общегражданскому закону, но этот закон мудрее их желаний. И они - больше рыцари, чем те, возомнившие себя свободными, что бросают вызов условностям. Это авангардисту нужно взять вещь, чтобы вещью обладать. Нужно непременно обладать женщиной, возлюбленной, другим человеком, утверждать свою власть над ним. Рыцарское служение выглядит дико в глазах Журдена-авангардиста. Он видит обман и спешит его разоблачить. Мы все помним, чем закончился роман «Дон Кихот»: едва бакалавр Самсон Карраско раскрыл рыцарю глаза на его заблуждения, как рыцарский роман закончился - и жизнь сумасшедшего Алонсо Кехано закончилась вместе с ним. Оказалось, что сам рыцарь - обыкновенный горожанин, обыкновенный мещанин, такой же, как бакалавр Карраско, такой же, как Журден. И я - я такой же, чем же я лучше? Чем отличен? Именно я и есть Журден! Это я - бакалавр Самсон Карраско, это я - Журден! И тысячу раз правы те, кто смеются надо мной и показывают пальцем.