М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

В тот вечер Кротов представил ее гостям. Он взял ее под руку и обошел присутствующих, знакомя с каждым, и каждый сказал ей несколько слов, и каждому Соня улыбнулась.

- Мы должны наконец понять, - говорил своим гостям Кротов, - что у нас больше общего, чем мелких разногласий. Платформа у нас общая - порядочность. И пришла пора основать единую партию - партию порядочных людей. К чему приведет раздробленность? Цель у нас общая - либерализм, демократия и благосостояние. Если не соединим усилий - можно ждать реставрации коммунизма, командно-административной системы, и национализм российский снова поднимет голову. Не объединимся сейчас - наши дети упрекнут нас в том, что мы проворонили демократию.

- Ответственно говорит, - поддержал спикер Думы, - думает о будущем, не то что эгоист Тушинский. Вот кого бы я порядочным не назвал. Ведь что устроил, шельмец? Расколол демократическое движение, каков мерзавец, а? Все себе, только себе - а о стране кто думать будет? О детях наших? Спасибо, Димочка у нас есть.

Басманов, видела Соня, гордится своим учеником. Герман Федорович одобрительно покачивал головой, поглаживал Кротова по колену. Лицо спикера Думы, лицо сурового бойца, с глубокими морщинами и складками свалявшейся кожи, как у старого варана, расцветало, когда Басманов глядел на Кротова .- и Соня гордилась этим признанием.

- Объединимся, - говорил Басманов, - и сильнее станем, и богаче. Здесь каждому есть что в общую копилку положить. Про Тофика Мухаммедовича я и говорить не стану, но даже и раб Божий, - сказал Басманов о себе, - тоже кое-что припас. Не для себя припас, для общего дела.

- Объединение людей я представляю так, - сказал Соне другой мальчик, - люди встречаются и говорят друг другу: у меня есть это, а у меня - это, но союз нам дороже собственности. Все, что было накоплено до сегодняшнего дня, - не нужно, можно честно объединиться, только отказавшись от былых приобретений. Например, мы стали бы жить вместе, как бы мы договорились? Я бедный, а у тебя вон всего сколько. Ты скажешь, для чего мне объединять свой быт с твоим бытом, если у меня много всего, а у тебя ничего нет - и ты будешь права: так объединиться не получится. Надо тебе сначала от всего отказаться. Но ты скажешь, тебе отказываться легко, а мне - каково? А я бы тебе ответил: давай попробуем, Соня, - у нас получится! Зачем нам богатство - у нас иное будет богатство, лучше, чище. Поэтому я считаю, что Россия была не совсем такой империей, как другие, она всех объединяла бедностью, а не богатством. Это теперь Москва стала, как Вавилон, как Древний Рим, все деньгами меряют.

- Давай представим, что мы заключили союз, - сказала Соня весело, - и от богатств отказались. А где мы жить будем?

- Придумаем что-нибудь, - сказал другой мальчик. - Ты в Сорбонне учишься, сюда только на каникулы прилетаешь, наверное, уже думаешь, здесь и жить нельзя. А здесь не хуже, чем в Париже.

- В деревню уедем? Станем ходить в церковь и растить свеклу?

- Можно и в церковь ходить, - сказал другой мальчик с отчаянием. - Христианство, между прочим, тоже объединяет людей бедностью, а не богатством.

- Ты уверен, что предложение заманчиво? Свеклу растить я не собираюсь.

Из гостей, собравшихся на Малой Бронной, сельским хозяйством не собирался заниматься никто - не оправдало себя в России сельское хозяйство. Ни депутат Середавкин, что по должности иногда выезжал в нечерноземные районы отечества, ни Герман Басманов, который был слишком хорошо информирован о положении дел, чтобы испытывать энтузиазм. Также и министр культуры Аркадий Ситный, отбывший рано по государственным надобностям, но не забывший подойти к Соне и приложиться к руке полными губами, и заместитель его Леонид Голенищев, пригласивший Соню на вернисаж, и зарубежные бизнесмены, вручившие ей визитные карточки, - все эти люди не связывали свое будущее с утопиями природно-растительного характера. Было очевидно, что не сельским хозяйством увлечены эти люди, Руссо и Торо не владели их умами. Городская культура, прогресс - очевидно, будущее человечества находилось именно там. Соня чувствовала себя с просвещенными людьми легко: могла поддержать разговор о Париже, мило улыбаясь, рассказывала про Сорбонну и слышала, как в глубине комнаты кто-то сказал: дочь Левкоева. Ах, Левкоева. Вот оно что. Ага.

- Так вы у нас парижанка? Надо бы у Димы навести парижский лоск, - сказал Басманов, - не хватает нам, русским, вкуса. Мебель по углам наставим, а вот очарования, очарования в обстановке нет. Парижским взглядом посмотрите, да и скажите: зачем здесь диван? Привез из магазина - и поставил. Разве так делают? Интерьер - это философия жизни, а мы думаем: чепуха - наплюхаю как попало! Ну, не умеем! Французы - молодцы: раковинку положат на столик, вазочку поставят на буфет - пустяк, а глазу приятно. Я, когда в командировке, специально хожу, присматриваюсь. Туда пучок сухой травки повесят, сюда коврик - и все словно невзначай, что значит искусство. Нет, не все так просто! Вы интерьером не думаете заняться?