М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Давай поклянемся друг другу, - сказал один.

- В чем же? - спросил его товарищ. - И зачем нам с тобой клясться? Мы и так верим друг другу и все про себя знаем.

- Это такое волшебное место, - сказал Антон, - здесь давали клятву Герцен и Огарев, и - я знаю - сюда всегда будут приходить хорошие люди, чтобы дать клятву себе и этому городу.

- Пусть так, - сказал другой мальчик.

- Давай мы поклянемся с тобой в том, что мы не оставим этот город в беде и не предадим его.

- Давай мы поклянемся в том, что мы всегда будем возвращаться сюда, и, если мы не будем совершать хорошего, нам будет стыдно смотреть на этот город.

- И еще поклянемся в том, что будем защищать этот город от него самого - потому что он и дракон, и принцесса в одном лице. Он сам себя пожирает, а мы не дадим ему это сделать. Мы всегда будем рыцарями.

- Я не люблю рыцарей, - сказал другой мальчик, - они только в сказках хорошие, и то не во всех. Много зла сделали рыцари, давай поклянемся, что такого делать не станем.

- Мы будем добрыми рыцарями, - ответил Антон, - такими, про которых писали в хороших сказках и в добрых легендах. И мы никогда не предадим ни нашу честь, ни нашу веру.

- Хорошо, - сказал другой мальчик, - так я согласен.

- И вот что еще. Давай поклянемся, что будем всегда, каждый день работать. Так работать, чтобы те, другие, что когда-то давали клятву на этом месте, и в других местах, чтобы они приняли нас к себе. И наша клятва станет частью большой клятвы всех добрых людей.

- Да, так хорошо, - сказал другой мальчик, - и я вот что должен тебе сказать. Всегда, что бы я в жизни ни делал, я буду помнить эту ночь и тебя рядом, и я буду достоин наших слов.

- И я, - сказал его друг Антон, - буду работать так, чтобы ты не стыдился моей дружбы, чтобы ты не стыдился того, что мы связаны клятвой. И вот еще что. Так однажды может случиться, что нам придется расстаться с тобой - но ты знай, что я всегда с тобой рядом.

- Я это знаю, - ответил ему Колобашкин. - Я уверен в тебе. Ведь если что случится, ты будешь рядом. И даже не рядом со мной - я храбрый, мне не нужна помощь - но рядом с ними всеми, - он указал вниз, на город, - с этими людьми, которые спят и которых надо защищать. Они не знают, что мы тут стоим на страже, но мы им нужны.

- Я тебя не подведу, - сказал ему Антон, - ты на меня положись. Если надо - а однажды это будет нужно, я уверен, - если надо, я сумею пойти до конца. Я буду как твой дед, как тот летчик, про которого ты говорил, я смогу пойти на таран.

- Это последнее средство, - сказал ему внук летчика Колобашкина.

- Не сомневайся во мне, я сумею, я тебя не подведу.

- И я тебя не подведу, - ответил ему товарищ, - я напишу такую книгу - что ты будешь мной гордится. Я пишу ее медленно, слово за словом, мысль за мыслью, - но я расскажу всем, как устроена наша жизнь и откуда идет беда. И тогда, когда я сумею это сказать, они увидят беду - и встанут на бой.

- И даже если они не встанут, - сказал ему товарищ, - то ведь есть мы с тобой. И нас двое, а это много.

И они стояли, держась за руки, над городом.

Тем временем Иван Михайлович Луговой подошел к окну, плотнее задернул шторы. За окном сгустился мрак, мутная московская тьма.

Луговой говорил так

- В новой партии, которую история играет сегодня, есть мои заслуги, мои комбинации. Кто-то полагает, что история - это бег наперегонки, прекраснодушные планы и клятвы. Нет, история - это шахматная партия, полюбуйтесь на мои находки!

Шахматист я хороший, продумываю далеко вперед. Например, с авангардом: просчитал на десять ходов вперед и действительно не ошибся. Рисковал, комбинация не простая: это надо же было, чтобы такое количество людей - и не полных дебилов, заметьте, - серьезно отнеслось к закорючкам. Зашевелились, стали передвигаться с клетки на клетку, выполнять команды. Шахматы - это не съедение фигур, но захват клеток. Зачем же их убивать, если они могут служить и работать. Израсходуются, тогда убьем, новую партию разыграем. А пока - надо творить историю. Авангардом займитесь, голубчики! Точки, кляксы, закорючки - вот она, свобода! Надо было захватить эту позицию - дальше уже проще. Я сделал гениальный ход - и выиграл. Это была сложная многоходовая комбинация, я рисковал! Я ведь не мог буквально каждого обмануть. Они должны были все делать сами - а статистам это непросто! Могло сорваться, могло. Но я знал свои фигуры, я знал человеческий материал, знал, сколько амбиций, зависти, подлости, ревности влито в этот дрянной авангард. И крепче клея - в истории нет.