М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Коррида, как ее обыкновенно трактуют, есть представление, сталкивающее варварство и цивилизацию. Зрители корриды наблюдают самый процесс истории: бык (см. традиции гладиаторских боев) символизирует варварство; матадор - суть символ цивилизации, вступающей в бой со зверем по правилам искусства. Можно считать, что картина «Герника» изображает цивилизацию, проигравшую в столкновении со стихией.

Впрочем, генерал Франко полагал себя именно представителем цивилизации, более того, развитие испанской истории это подтвердило: политика генерала вписала Испанию в общий процесс развития капиталистических стран, а неразумная деятельность республиканцев предполагала нечто менее убедительное - с точки зрения прогресса. Равно и образ быка не должен пугать - в иконографии Пикассо бык могуч, но не зол, он просто не различает добра и зла, он есть воплощенная мощь истории. Также и матадор - как его показывает Пикассо в своих рисунках - не вполне цивилизация, он выходит на бой не для победы - но принося себя в жертву. Пикассо часто изображал матадора в терновом венце, ассоциируя его жертву - с подвигом Спасителя. Выходя на арену, матадор пытается противостоять общему порядку вещей. Победить он может лишь чудом - бык гораздо сильнее. Чудо и происходит на арене - он побеждает снова и снова. Но вот однажды чуда не случилось, победила реальность.

Таким образом, перед нами изображение поверженного христианства, сбитого и смятого напором цивилизации, - слепой силы, что не различает хорошего и дурного, но служит только силе и славе.

- Я оденусь каталонской рыбачкой, - сказала Сара Малатеста из ванной комнаты, звякая флаконами и шурша платьем, - покрашу волосы в черный цвет и надену узкую жилетку с розами. Для ланча вполне уместно, ты не находишь?

- О, великолепно, - сказал Гриша, - очаровательная идея.

Каждое утро Сара Малатеста изобретала новый маскарадный костюм: она была попеременно андалузской танцовщицей, крестьянкой из Фриули, македонской охотницей, севильской цыганкой, флорентийской донной. Нужен был предлог для того, чтобы выкрасить седые пряди в жгучий черный цвет, затянуть рыхлое тело в экзотический наряд, предназначенный для женщины втрое худее и вдвое моложе. Из ванной комнаты выходила изуродованная маскарадом черноволосая дама, покрытая пудрой и румянами, и, покачиваясь на каблуках, говорила Грише низким голосом:

- Тебе нравится, дорогой?

И Гриша обычно отступал назад, ослепленный нарядом и прелестью.

Прежде, когда они жили в Европе, им случалось пару раз оказаться там, где жили люди, знакомые с оригиналом, те, кому приходилось видеть подлинных танцовщиц из Андалусии или рыбачек из Барселоны. Эти невоспитанные люди поворачивали к Саре изумленные лица, и Гриша говорил своей избраннице:

- Вот видишь, это, кажется, испанцы, они тебя принимают за свою.

И Сара смеялась, прикрываясь веером:

- Мы им не признаемся, нет!

Впрочем, здесь, в Америке, граждане насмотрелись всякого, удивить их было трудно - каждый был наряжен в особенный наряд: вчера с ними за столом сидел пожилой джентльмен в костюме ковбоя со Среднего Запада, марокканская принцесса из Лос-Анджелеса и джентльмен в элегантном костюме от Бриони, который еще вчера носил косоворотку. Пусть будет рыбачка, подумал Гриша с тоской, какая разница, рыбачка - так рыбачка. Сара Малатеста вышла из ванной комнаты - и гостиничный номер заполнил раскаленный воздух Барселоны, в окно отеля ворвался ветер Средиземного моря, послышались крики мальчишек готического квартала, скороговорка торговцев улицы Рамбла. Впрочем, видение исчезло быстро - осталась толстая женщина с крашеными волосами, неестественно перетянутая красной лентой в области живота.

- Думаешь, рыбачки так одевались?

- Разумеется. Я бывала в Барселоне с мужем, у него был какой-то бизнес в порту. Мы провели пять ужасных дней - бумаги, жара, кондиционеров нет. Это повседневный костюм каталонской рыбачки. Ты еще не одет? Оскар обещал приехать в полдень.

Гриша стал одеваться к ланчу. Встреча с дорогим другом здесь, в отеле «Черри-Недерленд» на Парк-авеню, несомненно, была событием. За окном гудело нью-йоркское утро, Гриша поправлял перед зеркалом фуляр на шее и прикидывал: брать ли на встречу последнюю монографию? Издание нешуточное, обложка такая, что Пинкисевич бы сознание потерял от зависти. Серия «Классики современности» - и показать Оскару книгу необходимо. Однако подлинные классики современности не ходят со своими альбомами под мышкой, не суют их знакомым в нос. Классиков современности и так все знают в лицо, встречают в лобби отеля и говорят: вот пошел классик современности. Может быть, стоит положиться на марку отеля? В сущности, место встречи говорит само за себя: в отеле «Черри-Недерланд» не селятся все подряд - именно классики современности здесь и селятся: их сосед в ковбойских сапогах - классик, это официант ясно сказал. Только не уточнил официант, какого рода классик их сосед, что именно он делает - лошадей объезжает или играет на саксофоне. А значит, некоторые акценты расставить не мешает. Можно захватить с собой монографию как бы случайно, положить книгу на край стола, а потом случайно уронить ее на пол и сказать: ах да, вот тут кое-что из последних работ. Так, мелочь, не обращай внимания. Вот эту вещь, кажется, приобрел музей Гугенхайма? Или Метрополитен? Не помню точно. Дорогая, ведь «Пионеры на картошке» ушли в Метрополитен, я ничего не путаю? Ах, в Чикаго, вот оно что. Ну да, припоминаю. Впрочем, нет, так выйдет вульгарно. Разве станет классик современности себя рекламировать? Не сделать ли проще - после кофе они поднимутся в номер (ну, допустим, надо срочно позвонить в Чикаго), а здесь на журнальном столике лежат альбомы и газетные вырезки. Ничего нарочитого, все естественно и просто. Заодно Оскар оценит номер люкс в отеле «Черри-Недерленд».