Назначение это некоторых людей удивило. Назначили именно такого, какой в прежние времена своим поручителям с удовольствием загонял бы иголки под ногти. Именно такого отыскали - и управлять собою поставили, рехнулись, что ли? А ничего, говорили мамки с няньками, это мы нарочно такого нашли! Мы так нарочно удумали, чтобы офицера госбезопасности поставить во главе демократического государства! А? Каково? Парадоксально, а? Так ведь это, ахали скептики, противоречие какое получается. А никакого противоречия, говорили мамки с няньками, именно гэбэшник и есть в современном мире воплощение демократии. Поглядите на Пиночета и Франко! И скребли в затылке скептики и смотрели, как молодцевато чеканит шаг по кремлевским коридорам лысеющий блондин.
О, этот парень у меня на крючке! - говорил Дупель Балабосу, глядя вслед лысеющему блондину. Еще бы! - говорил Балабос Дупелю, - я его крепко держу! Столько лет у меня на зарплате сидел, и на мелкие шалости я глаза закрывал - пусть растет парнишка. А то, что он гэбэшников себе в помощники тянет, думаешь ничего? Отлично даже! Наши кадры, проверенные! И умиленно смотрели они, как кремлевские коридоры заполняются сотрудниками госбезопасности. Вот и министром обороны стал офицер госбезопасности, вот и министром внутренних дел стал офицер госбезопасности, вот и оскандалившегося премьер-министра сместили, чтобы посадить нового премьера - гэбэшника. Тот, конечно, тоже не бессребреник, но человек с погонами, приличный. Ну не странно ли получается, говорили иные граждане, мы демократическое общество строим, а управляют им гэбэшники. А нас учили, они против демократии. Чудно как-то. А, ничего, отвечали им стратеги и прозорливцы, крепче запрут - покойнее спать будем: никто не покусится на краденое. С такими-то управляющими наша свобода как за каменной стеной. И улыбались друг другу мамки с няньками, пока офицеры госбезопасности занимали один кабинет за другим. И смотрели, как змеится по кремлевским коридорам череда офицеров - последнего, демократического призыва. Самураи либеральной идеологии, наемники демократии, они множились день ото дня, а купцы и мамки с няньками только жмурились от удовольствия. Никуда офицеры эти от нас не денутся - это ведь мы их назначили! И разве генерал Пиночет - не воплощение прогресса? Обыкновенный управляющий - назначили его, когда потребовалось, он и вывел Чили к свободе. Так он же генерал, ахали скептики, разве генерал к свободе выведет? То-то и оно, что генерал он приватизированный, разъясняли им. Поймите, в то время, когда все ценности приватизируются - а что и есть демократия, как не приватизация общественно-государственных институтов: морали, идеологии, веры, - мы и армию, и генералов давно приватизировали. И наш блондин даром что на волка смахивает, он же наш, карманный. Ведь и Владик Тушинский, и Дима Кротов, да и сам Борис Кузин - главные идеологи реформ - кандидатуру одобрили: им, что ли, культурологам и мыслителям, бюджетом да налогами заниматься? Еще чего не хватало! Остался пустяк - убедить население, чтобы они за нашего офицера проголосовали, ну да ничего, подработаем этот вопрос. Народ должен понять: мы им не диктатора сватаем - администратора!
К тому же, говорили мамки с няньками, теперь во всем мире так: люди умные назначают стране управляющего - строгого, но послушного. Противоречие есть, но вся современная жизнь соткана из противоречий. На искусство поглядите: там такие парадоксы - ахнешь! Именно это противоречие выражает черный квадрат авангардиста Малевича. Декларация свободы от стереотипов, которая является демонстрацией регламента, - вот что должен увидеть в этом холсте врач-психиатр, и только. Можно использовать этот опус для психиатрического теста: пациенту показывают жестко ограниченную фигуру - воплощает она свободу? Воплощает, и не надо спорить!
Однако же людям свойственно спорить именно по пустякам. Как ни странно, столичные интеллектуалы спорили именно по поводу черного квадрата украинского авангардиста, а не по поводу назначения офицера госбезопасности главой демократического государства. Люди мыслящие оказывались по разные стороны интеллектуальных баррикад - будто не было в обществе иных поводов выяснить отношения, будто различия между банкирами и нищими, беженцами и рантье, мертвыми и торговцами оружием - будто бы разница эта была не столь существенна, как полемика вокруг черного квадрата. И каждый - каждый! - имел свое мнение. Это погасшее солнце, говорил один. Нет, это флаг свободы, говорил другой. Это закрытие искусства! Нет, это его открытие! Не обошел стороной этот спор и Рихтера с Татарниковым. Таковы были характеры у Соломона Моисеевича и Сергея Ильича, что какую простую пустяковину ни спроси у них, ну, допустим, в чем смысл черного квадрата, нарисованного украинским прогрессистом польского происхождения, - и вы получите противоположные ответы. Соломон Рихтер возбудился и сказал, что черный квадрат - это нимб Иуды. А Сергей Татарников ответил так: «А почему я должен, извините, гадать, что хотел сказать тот или иной недоумок? Мой сосед по Севастопольскому бульвару, как напьется, так непременно в лифте испражняется. Прикажете его действия анализировать? Вольно вам копаться в таком, простите, дерьме. А мне психология дегенерата неинтересна».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу