М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

И тогда наполнились гордостью сердца проституток и учащенно забились сердца лизоблюдов: общее дело делаем - строим Новый Мир! Прекрасный, яркий, прогрессивный, он для нас важнее всего на свете - и матери, и отца. И главное: там безопаснее! Ведь кругом - одни воры и разбойники, оглянешься по сторонам - так и сердце от ужаса затрепещет. Страшно-то как вокруг, Господи!

Примечательный разговор на эту тему состоялся в Лондоне между эссеистом и колумнистом Чарльзом Пайпс-Чимни и эссеистом и колумнистом Ефимом Шухманом, прибывшим в Лондон на коллоквиум, посвященный свободной прессе. Назывались их профессии одинаково - но сколь рознилось положение этих людей! Странное волнение охватило Ефима Шухмана при встрече с Пайпсом-Чимни. Казалось бы, что волноваться ему, к чему суетиться? Для эмигранта Шухман был превосходно устроен, он именовал себя европейцем, полагал, что учит русских демократии, регулярно летал из Парижа в Москву и вел телевизионные дебаты под общим названием «Голос совести» - о каком еще успехе можно мечтать? Однако вид покойной фигуры английского джентльмена, никуда не спешащего, ни на какие дебаты не летающего, а лениво фланирующего по конференц-холлу от кресла к креслу, выдавал неоспоримое превосходство достижений Пайпса-Чимни над достижениями Шухмана. Ну да, фамильная рента; ну да, особняк в Хемстеде, поместье в Дорсете; ну да, «Гардиан» ему столько за колонку платит, сколько мне «Русская мысль» и за полгода не даст - все эти мысли пронеслись в голове Ефима Шухмана. Но не этим даже, а чем-то иным объяснялось то полнейшее спокойствие, с каким Пайпс-Чимни усаживался в кресло, раскуривал сигару, поворачивал к собеседнику полное лицо с равнодушными водянистыми глазами. Равнодушно-вежливый взгляд одновременно и приглашал к диалогу, но и сообщал: мне, в сущности, наплевать, что вы скажете. Ефим Шухман, которому на протяжении жизни (от секретаря комсомольской дружины в Октябрьском районе города Москвы, до ведущего программы «Голос совести» на правительственном телеканале) не раз приходилось пересматривать взгляды, более всего ревновал к этой невозмутимости. Чарльз Пайпс-Чимни выпустил огромный том, трактующий события так называемой «перестройки» и последующие годы. Том этот носил название «Компас и кнут» и составлял дилогию с предыдущим сочинением того же автора «Икона и топор». Теперь Пайпс-Чимни сказал о России все, что следовало знать просвещенному человеку, и считал вопрос закрытым. Он сидел в особняке в Хемстеде, пил чай и временами посматривал на корешки обоих волюмов с тем же спокойствием, с каким финансист глядит в биржевые сводки, заранее зная, что его акции выше, чем у конкурентов. Авторитет Пайпса-Чимни в вопросах русской истории был настолько неоспорим, что, если бы возникло разночтение между действительными событиями истории и страницами книги Пайпса, следовало сделать вывод, что ошиблась история. Любой англичанин, желающий узнать о России, читал Пайпса, и в разговоре с Ефимом все цитировали книгу Пайпса-Чимни. В коротком разговоре, куда успел встрять темпераментный Ефим, ему уже указали на авторитет книги «Компас и кнут». Если вам интересно лично мое мнение о русских реформах, начал свою привычную тираду Шухман, как всегда предполагавший, что собеседникам интересна его, Ефима Шухмана, жизнь, и все должны относиться к факту его существования с радостным вниманием. Однако договорить он не сумел. Собеседник-англичанин сообщил, что недавно приобрел в магазине Hatchards на Picadilly том сочинений своего соседа по Дорсету - Чарльза Пайпса-Чимни. «Компас и кнут», не читали? Восемьсот страниц, if you know what I mean. Ефим сказал, что нет, не читал, но с предыдущей работой Пайпса он знаком, и если собеседник интересуется его, Шухмана, мнением, то он готов его высказать. Англичанин однако не заинтересовался. Я вам рекомендую прочесть второй том Пайпса-Чимни, сказал обитатель поместья в Дорсете. В том случае, если вы хотите знать о России, разумеется. Вас может утомить обилие информации, фактов и деталей. Вас может смутить яркость концепции автора, знаете ли. Чарльз такой человек, you know. Если он изучает предмет, он узнает все до точки, это наша британская черта, знаете ли. В этой книге есть все, если вы понимаете, что я имею в виду. Первый том - события от Ивана Грозного до Брежнева. Второй том - от Горбачева до Путина. И поэзия, и искусство, знаете ли. Мы с женой заинтересовались Россией, когда наш сын поехал на озеро Байкал ловить рыбу. Мы купили обе книги Чарльза. Все-таки он наш сосед, знаете ли. И я, не отрываясь, прочитал оба тома, если вы понимаете, что я имею в виду. Ужасная страна, знаете ли. Но - со своеобразным колоритом, if you know what I mean.