Андрей Войновский: Врачеватель. Олигархическая сказка

– Ну и как ощущения? – с абсолютно серьезным лицом обратилась Лариса к своей подруге.

– Ты это о чем, Ларка?

– Я про твою матку, которая в пятки. Это круче оргазма?

– Да иди ты к черту! Тебе бы только шутить! – слегка наигранно возмутилась Эльвира.

– Какие могут быть шутки? Я совершенно серьезно. Десять раз за минуту. Везет тебе, феминистке. Искренне завидую.

Пал Палыч мельком посмотрел в зеркало и оторопел. Он тупо глядел на свое отражение и не мог вспомнить, когда и каким образом он успел одеться. Как этот важнейший в его бытии ритуал мог проскользнуть мимо его сознания.

Второй раз Пал Палыч очнулся в подземном гараже своего дома, где наряду со стандартным набором, состоящим из бронированного «Брабуса» для хозяйской задницы и двух «Гелентвагенов» для охраны, в четыре фары на него преданно смотрели его недавние приобретения – черный «Хаммер» и серебристый красавец-кабриолет «BMW» серии «Z-8».

Надежда на скорое избавление от всех проблем окрыляла Пал Палыча. Он ощущал ее всеми фибрами. Он ее наконец-то поймал, эту свою надежду. Она была материальна. Казалось, ее можно было потрогать. И прямо сейчас, но только осторожно. Сей хрупкий и нежный хрусталик мог рассыпаться в любой момент прямо на глазах.

– Нет, господа-товарищи, к такому человеку только красиво. Красиво и с ветерком… – как полоумный, твердил Пал Палыч, садясь в свой роскошный кабриолет. – Пусть увидит, оценит, что мы тоже не лыком шиты.

Едва заметный поворот ключа, и машина завелась. Разницы между заглушенным двигателем и работающим не было никакой, а посему это нисколько не мешало бурному потоку мыслей Пал Палыча. Через секунду он выехал из гаража и оказался на огромной территории своего загородного особняка, утопающего в соснах. Ночь встретила Пал Палыча февральским снегопадом и сильными порывами ветра. Однако печка в салоне работала ничуть не хуже мотора под капотом. Внутри машины было тепло и уютно.

На выезде дорогу кабриолету преградила выросшая из снега здоровенная фигура охранника из дежурной смены. Держа руки по швам, громила не без дрожи в голосе произнес:

– Пал Палыч, извините меня, но я не имею права выпустить вас без надлежащего сопровождения. Нужна санкция начальника вашей службы безопасности.

– Тебя как звать-то, богатырь?

– Коля… Николай.

– Ты вот что… Коля-Николай, открой врата мне в неизвестность. Пойми, мой рок зовет меня в неведомую даль. Увижу ль свет в конце тоннеля – я не знаю. А там – пускай сам черт решает за меня. Вот так-то, Коля-Николай, во мне почти пиит родился, а ты меня не выпускаешь, – удивившись, казалось, самому себе, закончил он свою импровизацию.

– Пал Палыч, я вас очень хорошо понимаю, но, действительно, не имею права.

– Не зли меня, Николенька. С твоим шефом я сам разберусь. А заодно передашь ему, что хотел бы видеть тебя его заместителем.

В считанные минуты сверкающим болидом машина Пал Палыча пронеслась по Рублево-Успенке, пролетела Рублевское шоссе, хищной акулой вынырнула на Кутузовский проспект и, проехав квартал, неожиданно остановилась.

– Черт! Духота, как в Египте! В задницу эту печку. Да и крышу тоже в задницу. С ветерком! Только с ветерком!

Не утруждая себя поиском, Пал Палыч быстро нажал нужную кнопку панели, крыша плавно и бесшумно отъехала за спину нашего героя, сама сложилась и мирно упокоилась за задним сиденьем. Резкий порыв ветра напомнил о некоторой разнице российских и африканских широт, но Пал Палыч этого не заметил.

Водитель проезжавшего мимо «Москвича», увидев в ночи машину с отсутствующей крышей, остановился и, открыв на треть окно, осторожно спросил Пал Палыча:

– Извини, старичок, у тебя все нормально?

– Нормально? Это у тебя «нормально». А у меня все здорово, как никогда! Как нигде, как ни у кого, понимаешь? Нет, старичок, не понимаешь. Да и не поймешь, наверное. Ладно, закрывай свое окно и поезжай, не то замерзнешь. На дворе-то, поди, не май месяц.

Пал Палыч полной грудью вдохнул в себя свежий морозный воздух. Боль, изрядно измотавшая его организм за эти два месяца, казалось, покинула его навсегда и больше уже никогда не вернется. Ему чудилось, что тело его, преодолев законы гравитации, воспарило над всем этим миром с его неприглядной действительностью. Никогда раньше ничего подобного он не испытывал. А то, что в реальности происходило рядом с ним и вокруг него в эту минуту, он не замечал. Не замечал удивленных взглядов водителей автомашин, стоявших рядом с ним на светофорах, да и самих светофоров он, похоже, тоже не замечал. В эти мгновения он жил только одним – скорой встречей со своим кумиром, которого еще не видел, но которого чувствовал каждой своей клеткой, которого любил уже всем сердцем. Нет, господа хорошие, берите выше! Он обожал его. Он его боготворил.