Фрэнк Абигнейл - Поймай меня, если сможешь

Кивнув, Китти Корбетт снова сосредоточилась на телефоне.

— Да, Соня, свидетельство о рождении у него есть… Думаешь, уладишь? Замечательно! Ты душка, я у тебя в долгу. Увидимся на следующей неделе.

Повесив трубку, она улыбнулась.

— Итак, Фрэнк, если успеешь в американское консульство в Мехико завтра к десяти утра, помощник консула Соня Гундерсен выдаст тебе временный паспорт. Свой ты потерял, ясно? А если расскажешь об этом кому-нибудь, я тебя лично найду и прикончу.

Поцеловав её, я заказал бутылку лучшего шампанского. Даже сам выпил бокальчик. Потом, позвонив в аэропорт, узнал, что один из рейсов вылетает через час. Забронировал место и обернулся к Питу.

— Слушай, мне придётся здесь бросить массу вещей. Времени на сборы совсем нет. Пусть кто-нибудь уложит всё, что я оставлю, и забери вещи к себе в кабинет, а я заеду за ними через пару недель, а то и пораньше. Постараюсь вернуться быстрее, здесь такая тусовка.

Я втиснул в один чемодан форму, один костюм и деньги. Когда я шёл через вестибюль, вызванное Питом такси уже дожидалось меня. Этот парень мне действительно нравился, и мне искренне хотелось как-нибудь отблагодарить его.

И я нашёл способ. Оставил ему один из фальшивых чеков Pan Am. Вернее, отелю, которым он распоряжался.

Ещё один я обналичил в аэропорту перед посадкой на рейс до Мехико. В Мехико, сначала переодевшись в форму пилота Pan Am, я сдал багаж в камеру хранения и явился в кабинет мисс Гундерсен в 9:45 утра.

Соня Гундерсен оказалась деятельной чопорной блондинкой, и времени даром, не теряла.

— Ваше свидетельство о рождении, пожалуйста.

Я вынул документ из бумажника и протянул ей. Проглядев его, она вопросительно взглянула на меня.

— Мне казалось, Китти назвала вас Фрэнком Уильямсом, а здесь сказано, что вас зовут Фрэнк У. Абигнейл-младший.

— Так и есть, — улыбнулся я. — Фрэнк Уильям Абигнейл-младший. Вы же знаете Китти. Вчера вечером она немного перебрала шампанского. И упорно представляла меня всем друзьям как Фрэнка Уильямса. Но я думал, вам она назвала моё полное имя.

— Может быть, — согласилась мисс Гундерсен. — Я толком не расслышала многое из того, что она говорила. Эти проклятые мексиканские телефоны! Так или иначе, вы явно пилот Pan Am, и часть вашего имени Фрэнк Уильям, должно быть, вы тот самый и есть.

Как и было сказано, по пути я сделал две фотографии на паспорт. Отдал их мисс Гундерсен, и уже через четверть часа вышел из консульства с временным документом в кармане. Переодевшись в аэропорту в штатское, я купил билет до Лондона на рейс British Overseas Airways, расплатившись наличными.

Тут же выяснилось, что вылет откладывается до семи часов вечера.

Вновь облачившись в пилотский мундир, я целых шесть часов наводнял Мехико своими декоративными бумажками. Улетая в Лондон, я был богаче на шесть с половиной тысяч, а мексиканские федералы присоединились к своре легавых, сидевшей у меня на хвосте.

В Лондоне я остановился в кенсингтонском отеле «Роял Гарденс» под именем Ф. У. Адамс, выдав себя за пилота TWA, пребывающего в отпуске. К очередному вымышленному имени я прибег, исходя из соображения, что вскоре в лондонскую полицию поступит запрос о Фрэнке У. Абигнейле-младшем, известном также под именем Фрэнк Уильямс, бывший пилот Pan Am. В Лондоне я задержался лишь на пару дней, снова почувствовав гнёт той же тревоги, что давила меня в Штатах.

Только в Лондоне я понял, что моих проблем отъезд из Америки не решил, а мексиканская полиция и Скотланд-Ярд занимаются тем же ремеслом, что и копы Нью-Йорка и Лос-Анджелеса — ловят преступников, а я как раз преступник и есть.

Благоразумие, подкреплённое чувством тревоги и вины и опиравшееся на небольшое состояние в виде наличных, спрятанных в разных местах, требовало жить как можно тише и осмотрительней под вымышленным именем в какой-нибудь захолустной заграничной дыре. Достоинства подобного modus operandi я осознавал, но осмотрительность никогда не принадлежала к числу моих добродетелей.

На самом деле, я был попросту неспособен к трезвым суждениям. Как я понимаю теперь, мной двигали неподвластные мне страсти. Теперь я руководствовался соображениями вроде: за мной охотятся, охотники — полицейские, следовательно, полицейские — злодеи. Я просто вынужден был красть, чтобы выжить, чтобы финансировать свое перманентное бегство от злодеев, а значит, мои противозаконные способы изыскания средств вполне оправданны. И вот, не прожив в Англии и недели, я наводнил Пикадилли своими шедеврами и улетел в Париж, самодовольно внушив себе иррациональную мысль, что снова прибег к жульничеству ради самозащиты.