Юрий Мамлеев - Другой

Лёня и так, без красноречия Леры, затаил в душе обиду на то, что его фактически чуть не убили. Обида жгла его, особенно потому, что он ощущал себя законченным жизненным идиотом, раз стал жертвой разжиревших людоедов. Он мог даже простить собственную смерть, но не издевательство над собой. «И вместо лекарства подсунуть фальшивку, яд мне, невинному молодому человеку», — вздыхал он про себя, — «инвалиду, можно сказать, по части гипертонической болезни и состоянию нервной системы».

— Пойми, — убеждала Лера, — сколько сейчас в стране блаженных, изувеченных, сломленных, несчастных людей, всех мы отстоять не можем, но себя отстоять надо, вопреки мировому апокалипсису.

Лёня восхищенно слушал ее, думая про себя: «Без них, без женщин, мы — ничто теперь…».

Лера закурила, свернулась калачиком на диване и продолжала:

— Но мы, слава Богу, не смертники. Как говорил один знакомый Алёны, — мне что бабы, что грибы — один черт, лишь бы жить.

И Лера хихикнула. Она за многое осуждала Алёну, пассию Вадима, но втайне иногда любовалась ею.

Лёня во всем был согласный, он верил в хитрость Леры: кому ж еще доверять, если не любимой женщине, — думал он, — мамаше? Но мамаша глупа и многого не понимает в капитализме.

— Легко сказать, — скорбно возразил он Лере, — но как мы всё это осуществим?

— Положись на меня. Кой-какие наметки уже созрели в моем уме… Нам только нащупать след, по одному заключению какому-то никто искать их не будет. Тем более, у них и крыша есть…

Незаметно промелькнула неделя. Наконец выдался теплый солнечный день. Квартира Анны Петровны находилась в районе метро «1905 года», место весьма суетное: Макдональдс, автомобили, ларьки и т. д., и единственным утешением была близость Ваганьковского кладбища. В том смысле, что там всегда можно было погулять среди зелени на чистом воздухе. Лёня и направился туда. Лера понеслась на работу — отнести в редакцию свои переводы, и заодно найти что-нибудь подходящее для Лени (кстати, он тоже был переводчиком). «Если он не сможет, я сделаю сама за него, пусть отдохнет немножко, мужиков надо жалеть, особенно тех, кто вырвался из лап смерти. Таких, наверное, немало сейчас в нашей стране» — думала она.

И, оберегаемый женою, Лёня прогуливался вдали от шумных улиц, погруженный в отсутствие мыслей. И вдруг кто-то тихо окликнул его: Лёня! «Ух, глюки даже появились» — ухмыльнулся он. Но голос опять тихо и нежно, но уже чуть-чуть настойчиво, произнес: «Леня!»

Одинцов оглянулся. Ноги его подкосились, а из горла вырвался визг, отдаленно напоминающий стон птеродактиля. Перед ним стоял Аким Иваныч во всем своем сиянии. Не узнать его было невозможно! Лёне сделалось дурно. Аким Иваныч озаботился.

— Что с вами, дорогой! Вот уж не думал, что встреча со мной вас так напугает. Сердечные капли?!

Лёня застонал.

— Да вот скамеечка. Садитесь, дорогой… А таблетки у меня припасены на всякий случай.

И Аким Иваныч, — он, кстати, был очень прилично одет, седовласый такой, элегантный, лет 45,— осторожно взяв Одинцова под руку, посадил его на скамью и сунул даже в рот таблетку. Ничего не понимая Лёня разрыдался. Аким Иваныч вынул из кармана чистейший шелковый платок и вручил его Лене.

— Вот мы какие, — утешал он, — и ад пролетели, и рассеянье по Вселенной, а как встретили своего старого друга, так ручьем слезы потекли. Нехорошо…

Лёня высморкался, поднял голову:

— Значит, все правда?! Все истинно?

— В той степени, в какой истинно то, что мы, милый друг, сидим с вами на скамейке, а вы рыдаете.

— Боже мой…

— Все очень просто. Несомненно, вы побывали там, где еще будете. Загадка только в вашей экзотической форме восприятия. Согласитесь, в ад попадают не на поезде. Ваше восприятие оказалось чрезмерно субъективным. Но персонажи и все эти миры — они истинны. И я в том числе. Короче говоря, суть вы уловили, а остальное не так важно.

— Что же делать?!! — закричал Леня.

— Не кричите так, Леонид, — остановил его Аким Иваныч, — на нас уже смотрят. А этим людям еще рано на тот свет.

— Кто вы? — осклабился Леня.

— Ваш друг. И к тому же, во-вторых, путешествую далеко не в первый раз.

Лёня вяло улыбнулся.

— Вот оно как, — вымолвил он, ничего не понимая.

— Да, да. Одной ногой я вполне устроен на этом свете, другой — я весь там. Неужели не понятно?

— Но как вы вернулись? — пробормотал Леня.

— Справедливое замечание. Вижу, Лёня, что к вам возвращается разум. В связи с этим, давайте пройдем вместе на Ваганьковское кладбище. Там будет виднее.