Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

В моей тоже тихо наигрывала какая-то музыка — то ли Брубек, то ли из «Джизус Крайст — суперстар», то ли еще что из любимого репертуара второго этажа нью-йоркской богемы. И вот под эти тихие синкопы я, с овечьей покорностью, но обмирая от страха, сунула руку в черную дыру в стене. Именно этого требовал первый пункт инструкции, висящей над дырой. Там была даже картинка, поясняющая, что будет происходить дальше: как надувные браслеты слегка зажимают руку у локтя и у кисти (точно — зажали); как на вашу ладонь, торчащую внутри, в круглом зале, наклеивают специальные датчики (было холодно и щекотно); как затем рука, вернее, предплечье — от локтя до кисти — остается в темном простенке, где и должен свершиться главный чудо-фокус: специальным шаманско-сибирским заговором вашу кровь уговорят подготовиться к долгому-долгому хранению, запастись всем необходимым для путешествия во времени.

Вы не слышите самого заговора (а то, чего доброго, украдете секрет).

Если бы и слышали, не поняли бы ни слова, ибо это по большей части сочетания звуков, особым образом выпеваемых (так говорят их брошюры).

У вас нет никакой возможности проверить научно подлинность проводившихся экспериментов («Подзащитные» уверяют, что они проводились самым тщательным образом).

У вас нет сил отогнать сомнение — а не трюк ли все это?

Но при всем при том вы начинаете чувствовать , как что-то меняется в вас.

Кровь словно бы тяжелеет, начинает течь медленнее. Сердце работает, как перегруженный бензовоз, идущий на обгон, дыхание ускоряется. Легкое головокружение не похоже ни на какой из известных мне видов опьянения (а уж поверьте, я знаю их немало). Чем-то оно напоминает то состояние на грани засыпания, когда после трехчасовой бессонницы вы вглядываетесь в лошадей, входящих в лифт, и с надеждой говорите себе, что, возможно, сон уже близок.

Дальше произошло самое невероятное: я не почувствовала укола. Может быть, они применяют какую-нибудь местную анестезию, а может быть, шаманский заговор вогнал меня в полусон. Так или иначе, я не заметила того момента, когда дорогие мои трансценденты в своих перегруженных запасами эритроцитах и тромбоцитах отправились в бесконечно далекое путешествие во времени-пространстве. Удастся ли им достичь цели и выстроить меня — такую неповторимую! — заново?

Садясь в машину, я не удержалась: отодрала пластырь с пальца и долго рассматривала крошечную темную точку — этот шлюз, через который произошел «запуск», этот мой «мыс Кеннеди», мой «Байконур».

О да, потом я расписывала свою поездку с большой иронией и на нескольких вечеринках сумела блеснуть этой историей и собрать вокруг себя изрядную толпу минут на пятнадцать. Но если говорить честно, «сдача дела» не прошла для меня бесследно. В чем-то я изменилась. И друзья, и родные, кажется, начинают замечать это. Всевозможные «а вдруг», «а если» то тут то там пробивают бронированный колпак моего скепсиса, и сердце начинает биться так же тяжело и напряженно, как в той комнатке-кабине перед круглой черной дырой в стене.

Ведь действительно: кто может знать, что ждет нас там, далеко-далеко впереди?!

— В проповеди отца Аверьяна нам обещана после воскресения встреча с самыми дорогими существами.

— Да, это так.

— Самое близкое мне существо ждет в машине, и я готова уплатить и за его каплю крови тоже.

— Очень хорошо.

— Но я несколько тревожусь за исход его дела. Как раз сегодня, должно быть от волнения, когда мы остановились перекусить в придорожном «Макдональдс», оно облаяло очень почтенную леди и искусало весьма породистую таксу.

— Скажите, неделю назад не приезжала к вам такая рыжеватая дама с бородавкой в углу рта?… Ах, вы храните в тайне… Ну а могу я что-то сделать, чтобы попасть на Страшный суд раньше нее и дать показания первым?… Ах, не в вашей компетенции… А скажите, учитываются там показания близких родственников? Например, бывшей жены, у которой маниакальная идея: что бывший муж регулярно пытается сбить ее автомобилем?

— Нет, это не жизнеописание. И каплю крови мне тоже сдавать не нужно. Я просто хочу выяснить, сколько будет стоить оставить у вас в Архиве вот это заверенное нотариусом заявление в две строчки: «Никогда, ни при каких обстоятельствах прошу меня не воскрешать. Кто воскресит — пожалеет».

Новая и очень доходная отрасль кинопромышленности может развиться в ближайшем году. Связана она с деятельностью «Подзащитных Христовых». Дело в том, что некоторые паломники не удовлетворяются своим словесным жизнеописанием. Обеспокоенные тем, что облик их после воскресения будет как-то искажен, они прикладывают к магнитофонной ленте еще и ролик любительского фильма о себе. Те, кто побогаче, заказывают эту работу профессионалам. Для начинающих режиссеров и операторов этот рынок может оказаться таким же мощным подспорьем, как для студентов — бебиситерство и машинопись. Фабрики киноматериалов начали уже разрабатывать кинопленку, которая должна будет храниться 200, 400, 600 лет. (Все претензии к плохому качеству принимаются уже после Страшного суда.)