Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

Дрожь под ногами вдруг исчезла — самолет взмыл в воздух.

Стюардесса едва успела выдернуть и раскрыть бумажный пакет, уткнуть в него лицо Лейды.

Пассажиры смотрели брезгливо и сочувственно.

— Конечно, два взлета в один день.

— Да еще изнервничаешься…

— Непривычному человеку много ли надо.

— Меня уже в таможне от страха чуть не вырвало

— А тут еще сын отстал…

Когда светящиеся таблички разрешили отстегнуть ремни, стюардесса отвела Лейду в уборную, помогла умыться. Только вернувшись на место, смогла она распечатать конверт, поднести к глазам скачущие строчки.

«Надеюсь, Вы успокоились теперь и сможете ясно оценить ситуацию.

Во-первых, с Ильей ничего плохого не случится. Но так как выяснилось (Вы сами подтвердили документально), что ему уже восемнадцать, придется послужить в армии. Три года. И в течение этих трех лет мы будем рассчитывать на Ваше сотрудничество, на Вашу помощь. Судя по тому, что Вы предпочли лагерь разлуке с семьей, Ваши материнские чувства еще живы. Потом отпустим его на все четыре стороны.

Во-вторых, Севы Архипова не существует. Он — вымысел. Небольшой спектакль по системе Станиславского. Которая, как видим, все еще срабатывает, что бы о ней ни говорили поклонники сценического модерна. То есть никто выменивать Вас не собирался. (Много чести.) Вы появляетесь в Вене на правах обычной эмигрантки, сами связываетесь с Фондом, сами поступаете к ним на работу.

Хочу подчеркнуть особо: у них не должно быть никаких подозрений насчет Вашего знакомства со мной. Именно поэтому в гостиницу лейтенант пришел не с вызовом на допрос, а представился секретарем конференции. Именно поэтому Вы едете не по туристской визе (они бы не поверили), а по израильской.

По поводу же Ильи Вы всем (Фонду, друзьям, семье) будете говорить следующее: что он с самого начала не хотел уезжать; что у него в Ленинграде — любовь; что согласился на все это лишь для того, чтобы помочь уехать Вам (единственная половинка еврея в семье); что у Вас все же сохранялась надежда, что он передумает и останется с Вами, и что именно поэтому Вы так переволновались в Берлине, когда увидели, что он намерений не изменил и повернул назад.

Настоятельно рекомендую: не пытайтесь играть со мной в игры, не выкидывайте трюков. Поймите: малейшее подозрение у синьора Умберто — и Вас не берут на работу в Фонд. Если же Вас не берут в Фонд (или берут, а потом увольняют), я расцениваю это как саботаж с Вашей стороны, и Илья немедленно получает перевод из обычных войск в войска лагерной охраны. И отправляется охранять заключенных на урановых рудниках. А там — Вы сами знаете: если и выживают, то как бы наполовину. Нормальными людьми не выходят.

То же самое — если Вы забудете позвонить раз в месяц нашему человеку в Риме (телефон заучите, прежде чем уничтожить телеграмму) или откажетесь выполнять его распоряжения.

Напоминаю: все это на три года. Как воинская повинность. Потом «демобилизуем». Даже если захотите вернуться обратно — и это устроим.

Вам, конечно, сейчас трудно в такое поверить — что можно захотеть вернуться. Как и все интеллигенты, Вы воображаете, что жизнь устроена по логике: человек по своей охоте полюбит что-то, поверит во что-то и тогда начинает по доброй воле выбранному делу служить. Ан нет, все наоборот. Если жизнь заставит вас служить чему-то, заставит безжалостно, жестоко, даже под страхом смерти, вот тогда только сумеете Вы полюбить то, чему служите. Может, и с Вами произойдет такое: послужите Родине — и полюбите ее.

Все.

Лирическая часть окончена. Деловая — тоже. Можно приступать к исполнению.

Отныне Ваш непосредственный начальник,

— Ну, так как же вам удалось вырваться? Это просто невероятно. Когда Аарон позвонил и сказал, что вы в Вене, я не могла сначала понять, о ком он говорит. Хотя как раз недавно мы снова обсуждали, как помочь вам уехать. Этот ваш реферат, вывезенный Силлерсом, — он был просто сенсацией. Правда, не среди медиков — те воротили нос. Но синьор Умберто был в восторге. И Джина тоже заинтересовалась. Хотя ее трудно чем-то удивить. Джина — сестра синьора Умберто. Она старше его и… Нет, подождите. Сейчас будет один трудный въезд и после него — хайвей. Тогда начну рассказывать по порядку.

Сильвана перехватила покрепче руль, покосилась в зеркальце, потом назад и резко добавила газ. «Фиат» рванулся вперед и вылетел на наклонный трехленточный изгиб шоссе.