Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни

– Может быть. Круто, конечно, — сомневается Влад. — Идея однозначно клевая. Но если все с собой будут приносить, где выгода, брат? В чем смысл? Как навар на карман класть?

Рассуждая таким образом, мы подходим к двери и тупо толкаем ее. Дверь закрыта. Мы толкаем ее еще и еще, мы наваливаемся на нее, но все безрезультатно.

– Что за хуйня, бля?! — восклицает Влад и грязно ругается.

Я прислоняю ухо к двери и пытаюсь хоть что-то расслышать.

– Слышишь чего? — с надеждой спрашивает Влад.

– Ага, — отвечаю я, — слышу.

Его губы растягиваются в улыбке:

– Чего слышишь-то? Типа, визг «болгарок» и стон молдаван?

– Нет, «болгарки» не визжат и молдаване не стонут.

– Тогда что там происходит?

– Ни хера! Тишину я слышу — и все!

– Фак! — Влад от отчаяния бьется головой в дверь.

Я еще раз набираю Сашку и Пашку с телефона Влада, но, как он и сказал, «абоненты недоступны».

– Ничего не понимаю, — убивается Влад. — Я же разговаривал с ними вчера. Все было пучком.

– Может, они сменили номера мобильных? — я строю очередную догадку. — Или потеряли, как я вчера.

– Оба сразу? Старик, так не бывает.

– Или с адресом клуба напутали? Помнишь, Сашка вечно все путает и забывает?

– Может быть, — соглашается Влад.

В мою голову сверлом тупо входит догадка:

– По ходу, он не только забывает, он еще и забивает.

– Что ты имеешь в виду? — беспокоится Влад.

– Пока еще не знаю, но что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это не кончится. Кий им промеж рогов!

Влад ректально выражает отношение ко всему происходящему. Я носом чувствую, что он отчаянно боится.

– Успокойся, Влад. Нам надо тут еще потусоваться, типа разузнать — что и как? А ты так реально газуешь, что мне долго не продержаться.

Мы обходим здание вокруг в надежде обнаружить другую дверь, ОТКРЫТУЮ. Но вскоре оказываемся у той первой и единственной, в которую мы пару минут назад так бесперспективно ломились. От злости мы изо всех сил начинаем толкать дверь вдвоем, мешая друг другу.

Тут из арки появляется бабка, нагруженная сумками с капустой.

– Молодые люди, — обращается она к нам, — дверь открывается на себя.

Мы с Владом переглядываемся и дергаем за ручку. Дверь реально сразу же оголила пустое пространство за своей перманентной поверхностью. Не сговариваясь и сбивая друг друга с ног, мы втискиваем наши истомленные неизвестностью тела в помещение.

Мы поднимаемся из пыли, подобно колоссам, и отряхиваемся. По бильярдному бизнесу у меня вопросов больше не имеется. «Остается практиковаться в карманный», — с грустью думаю я, тупо закуривая.

В пустом помещении мрак и тишина. Весь антураж «будущей» бильярдной состоит из фанерных щитов. Да-да, реально! Все, виденное нами при первом же визите, — это фанерные щиты с грубо намалеванными декорациями. Все нарисовано! Леса с наполовину оштукатуренными стенами, новые диваны, упакованные в целлофан, горка неразобранных стульев в углу, затянутые в полиэтилен кресла — все оказалось перманентно бесперспективным фальшаком, словно это был очаг, нарисованный на холсте папы Карло, который реально никого не согревал.

Я на ватных ногах подхожу к единственному настоящему столу и натыкаюсь на остатки нашего прошлонедельного пиршества: пустые бутылки, печенья/пуговки и полупустую коробку конфет «Filth». Я тупо кладу в рот печенье, типа подсластить пилюлю, но даже конфеты оказываются поддельными. Реально, они сделаны из прессованного картона. Конфеты, тогда казавшиеся мне вкусными, вылеплены из обычного пластилина. Я выплевываю весь этот фальшак и тупо отплевываюсь. Как мы могли этого не заметить?! Остается только гадать о причинах нашей слепости и глухости.

– Серег, иди сюда, — убитым голосом Влад подзывает меня.

Я подхожу и смотрю на указанный другом угол. Кучка зловонного состава отчаянно смердит и переливается перманентными зелеными мухами. Рядом с этой бесперспективной массой незваным гостем примостился клочок туалетной бумаги, одним из своих краев заботливо прикрывая наложенную кучку. Влад трепетной рукой поднимает бумажку.

– Это же наша бумага… смотри, логотип нашей корпорации… — говорит он дрожащим голосом, — Трехслойная.

Он дико вращает глазами, растерянно вертит огрызок рулона в руках и вдруг начинает плакать. Слезы улитками ползут по его мужским багрово-зеленым щекам. Влад прижимает ко лбу найденную туалетную бумагу и плачет, как ребенок. Как взрослый тридцатитрехлетний ребенок. У меня самого наворачиваются слезы. Я четко понимаю, что нас тупо кинули. Реально. Такого потрясения я не испытывал с тех пор, как узнал, что Хрюша и Степашка — не настоящие звери, а куклы в умелых руках кукловода.