Анатолий Гладилин - Большой беговой день

- Ну что, ребята, завтра в Москву? - спросил нас с ослепительной улыбкой Эдуард Иванович в коридоре Посольства. - Счастливчики!

И юркнул в какую-то дверь.

- Пойдите в кассу, получите билеты Аэрофлота и по семьдесят пять франков еще причитающихся вам командировочных, - деловито проговорил Борис Борисович и как бы между прочим добавил: - Надеюсь, вы сыграли в терсе? Ведь вы сами называли эту комбинацию... - Он зыркнул глазом, задержался взглядом на наших лицах. - О Господи! Какие мудаки!..

Я решил поехать в "Тати". На 75 франков я хотел купить свитер и носки, а Райке - колготки и кофточку.

Женя нервно поглядывал на часы и идти со мной отказывался.

- Женя, - догадался я, - не надо! Привези хоть что-нибудь в Москву!

Женя зашипел и побежал в метро.

Я знал, что сегодня на парижском пригородном ипподроме Энгиен беговой день.

Женя вернулся поздно вечером злой как черт. Я не стал ни о чем его расспрашивать.

В десять утра из вестибюля общежития позвонил Борис Борисович.

- Готовы? Тащите барахло ко мне в машину.

Он скептически наблюдал, как мы грузили в машину наши старые московские чемоданы.

И вот мы в машине. Последний круг по парижским улицам.

- Женя вчера небось отправился в Энгиен? - спросил Борис Борисович.

Мы молчали.

- Бабам своим хоть подарки везете?

Я с трудом сдержался, чтобы не послать его куда подальше. В конце концов, это походило на издевательство.

- Беда с вами, - сказал Борис Борисович. - Как малые дети. Ладно, у нас еще есть полчаса. Идем в "палатку", я раздобыл для вас талоны на дубленки, сигареты, виски и женскую косметику. Отоваритесь в нашем магазине. Только живее.

В буфете аэропорта Орли мы распили с Борисом Борисовичем две бутылки шампанского, поклялись в вечной дружбе и любви, обнялись и поцеловались.

Самолет проходил густую облачность. Женя спал, похрапывая, уткнувшись в воротник своей новенькой дубленки. Я лениво просматривал заголовки сегодняшних французских газет. Мои мысли уже приземлились в Москве. Я предвкушал, как позвоню Райке, как она примчится, как я вручу ей духи, кофточку, колготки, как...

Короткая заметка в "Юманите" под заголовком "Очередная провокация" привлекла мое внимание.

"В понедельник днем в кафе "Ротонда", - писала "Юманите", - агенты ДСТ задержали двух рабочих-коммунистов с завода "Рено", которые мирно пили пиво с сотрудником советского Посольства Хреновым Э.И. У советского дипломата в чемоданчике была обнаружена сумма в 3 миллиона 700 тысяч франков. В других обстоятельствах ДСТ воспользовалось бы случаем, чтобы обвинить советское правительство в подкупе французской компартии, но тут произошла путаница в свидетельских показаниях. Свидетели утверждали, что не советский дипломат передал чемоданчик французским рабочим, а, мол, французские рабочие вручили чемодан с астрономической суммой Хренову Э.И. Абсурдность подобных свидетельств заставила агентов ДСТ извиниться перед советским дипломатом и вернуть ему чемоданчик с деньгами Посольства. Даже правая пресса, падкая на подобного рода сенсации, не клюнула на эту утку. Однако само происшествие показывает, что в рядах французских спецслужб еще находятся люди, способные на антисоветские акции..."

Я мысленно разделил эту сумму на сто - получилась точно одна выдача терсе...

Тусклый желтый свет электрических ламп, пол усеян рваными программками и проигранными картонными билетиками, у окошек касс стоят по одному-два человека. Бега кончились, и мы ждем выдачи в одинаре за последний заезд. Последнюю выдачу всегда почему-то приходится долго ждать. Женя вкатил пятерку на Эпилога под Антоном, но он пришел вроде бы голова в голову с Шиш с маслом. Результатов фотофиниша пока не объявили. И Эпилог, и Шиш с маслом - довольно темные лошади. Публика, в основном игравшая фаворитов - Надежду и Берендея, - разошлась по домам. Впрочем, в будни зимой на ипподроме не так уж много народу.

- Эй, Француз, доехал с Эпилогом? - спрашивает меня Юрочка-Заправщик.

Я отрицательно качаю головой.

- Я знал, что придет один Антон, - говорит Юрочка-Заправщик.

Врет, конечно. Знал бы - сказал бы мне заранее. Между прочим, меня уже давно не называют на ипподроме Французом, вернулось старое имя - Учитель. Однако Юрочка, видимо, еще помнит те времена, когда, после Франции, мы с Профессионалом держали крупную игру и даже заделывали заезды. Да, тогда у нас были деньги, накопленные на сберкнижке, плюс мы поймали несколько крупных дублей. Увы, все проходит. Как воспоминание от Парижа на мне осталась потертая дубленка, а Женя свою дубленку продал тут же, на ипподроме, за сто рублей, когда мы начали сильно прогорать и залезли в долги.