Анатолий Гладилин - Тень всадника

- Сиди отдыхай. Вот блюдце вместо пепельницы.

Чем объяснить такой фавор? Вероятно, она поняла, что со "спектаклем" в спальне несколько переборщила, вот компенсация. Я оценил.

Коротко рассказал о своей московской авантюре. Дженни внимательно слушала (иронически хмыкнула лишь тогда, когда я удивился, дескать, почему толстый майор проявил неожиданную бдительность), и в ее потемневших глазах уже не было ни вызова, ни страха. Правда, ее взгляд скользил по касательной, мимо меня. И голубоватый дымок сигареты плавал между нами.

- Я потратил на это дело больше двух лет. И не жалею. Я бы не мог поступить иначе. Я примчался к тебе... Извини за вторжение. Я ничего не видел, я ничего не слышал, я был здесь, за столом, и кушал таблетки. Я примчался к тебе, как мальчишка, охваченный нетерпением, чтобы сказать: отныне принадлежу только тебе. Хочешь, гони в шею. Хочешь, расстели как коврик на ступеньках и вытирай ноги... Да, с юмором у меня нынче плохо.

- Успокойся, Тони, - (это она меня успокаивала!), - пей, кури. Подумай, куда тебя отвезти. В аэропорт? В гостиницу? В своих путешествиях ты забываешь про деньги, я куплю тебе билет. Я сниму тебе номер. Как скажешь.

Еще рюмка. Еще сигарета. Я почувствовал себя бодрее, а в моей груди передовики производства вкалывали с меньшим энтузиазмом.

- Дженни, спасибо за заботу. И за то, что позволила мне вот так посидеть и посмотреть на Самую Умную, Самую Красивую и Самую Любимую девочку на свете. Для меня, ты знаешь, это главное. Я не буду мешать твоей личной жизни. Исчезну. Пережду. Аэропорт предпочтительнее, но там проблемы с визой. Я доберусь до Мексики и въеду в Америку на законных правах. Залягу где-нибудь на дно. Почищу перышки, наведу лоск. В следующий раз, - естественно, если позовешь, - появлюсь в парадной форме.

И, продолжая разглагольствовать в таком духе, я заметил новое выражение ее лица. Она как бы надела маску примерной школьницы-отличницы (знакомую мне, проходили и это, когда в разгар выяснений наших отношений она словно говорила себе:

"Держи себя в руках, не злись, пусть выскажется, ему так легче"), школьницы-отличницы, которая делает вид, будто прилежно внимает скучной речи учительницы.

И еще я заметил, что полосатая стервь, гибрид кошки с догом, стоит на прямых лапах и не сводит с меня немигающих глаз.

Хрен с ней. Изыди, Сатана!

Я витийствовал, строил подробные планы на будущее, а про себя молил: "Дженни, девочка моя! Я знаю, ты устала, тебе пора спать, завтра рано в госпиталь... Но не гони меня, потерпи немножко, я еще чуть-чуть погляжу на тебя, ну совсем немножко..."

Наконец случайно я поймал ее взгляд и что-то угадал.

- Я сильно изменился после путешествий? Опять постарел?

Зверь зашипел? Нет, это тихий голос Дженни:

- Постарел? Три "ха-ха". Кэтти, впервые тебя увидев, сказала: "Ты закадрила английского лорда. Шикарный мужик, отдаться мало". И вот минуло всего два года. Что ты с собой сделал? Зачем? Тони... - Сдерживаемая ярость выплеснулась в крик: - Что ты мелешь? Какой следующий раз? Посмотри на себя в зеркало. Тебе же сто лет!

Кошка прыгнула, опрокинув меня на пол. Стервь! Сейчас возьму ее за шиворот... Высоко в небе, наполовину закрываемом столом, расплывалась радуга. Скомандовали: "Огонь!". Тысячи молний прожгли мне грудь.

* * *

Коридор загибался дугой, следуя конфигурации наружных стен замка. Министр чуть-чуть ушел вперед. Спасительный инстинкт подсказал Сен-Жюсту: "Резко сворачивай в эту дверь". Свернул, так и не поравнявшись со средневековым рыцарем, застывшим в нише. Двигался в темноте, на ощупь. Потайной зал или коридор? Для зала слишком много пространства. Если коридор, то куда он ведет? Сен-Жюст знал, что в старых фортификациях имелись подземные ходы. И действительно, под ногами заскрипел мокрый песок. "Умница Готар давно бы распивал вино в кабинете министра, - подумал Сен-Жюст, - а я куда-то поперся и вот-вот завязну в каком-нибудь чертовом болоте". Подумал и поразился своим мыслям. За долгие годы он настолько привык быть Жеромом Готаром - и вдруг подумал о нем отстраненно. Коридор сужался. Сен-Жюст, задевая плечами стены, упрямо продолжал свой путь. Ткнулся носом в паутину. Под сапогом что-то пискнуло. И тут услышал, что где-то совсем рядом скулит щенок. Здесь. Сбоку. Протянул руку. Пустота. Шагнул. И оказался на ступеньках, спускавшихся от двери в большую комнату.

Яркий светильник, свисавший с потолка, ослепил. Сен-Жюст, прищурившись, оглянулся. Ничего общего с кабинетом Императора, где час тому назад он удостоился аудиенции. Голые желтые стены, странная угловатая мебель. Черный ящик неизвестного назначения с квадратным выпуклым белым стеклом. В дальнем углу слева, за столом, спиной к Сен-Жюсту, сидела женщина в синем халате, вернее, полулежала на столе, спрятав лицо в ладони, и всхлипывала. Этот звук Сен-Жюст и принял за вой собачонки.