Анатолий Гладилин - Тень всадника

Все, леди и джентльмены. Знаки и сигналы приняты к сведению.

Я уехал на Север, на побережье, в глухую несознанку. Правда, моя дочь до сих пор этого не понимает. Куда после такой операции? И дети не понимают. Куда подевался деда? Почему он появляется так редко?

Кажется, в моем семействе решили, что я жутко на них обиделся. Обиделся за то, что они меня уговорили пройти обследование. Капризы возраста. Послеоперационная депрессия, о которой предупреждали врачи.

Моя дочь надеется, что со временем папа... а пока у нее много забот, и я не ревную ее к... я счастлив, что они счастливы, я не обиделся, что она... забывать - защитная реакция, а ворошить прошлое - мужское занятие или, скажем так, занятие мужчин, которые сильно того.

Я вернулся в прошлое (или делаю вид?), ворошу его, взвешиваю, обмериваю, посещаю библиотеки окрестных университетов (в Голландии их пруд пруди, страна каналов), читаю, делаю выписки (или делаю вид), сверяю, конструирую, и что-то прорезается, складывается, принимает очертания. То есть я опять работаю над книгой "Мир, который предвидел Талейран". И если кто-то о чем-то подумал, то ни хрена, как сказала бы Дженни (правда, она так никогда не говорила), человек, по которому сначала проехались асфальтовым катком, потом заклеймили всенародно "реаком", потом разрубили ему грудную клетку и кое-что там внутри отремонтировали, такой человек становится тихим, плоским и предельно чутким ко всякого рода сигналам.

Большую часть времени я провожу на побережье. В маленьком рыбацком домике. Домик действительно крошечный, чудом сохранившийся на задворках помпезной набережной Схевенинга, на которой понастроили монументальные утюги резиденций, гостиниц, казино, и по которой в ненастные дни бредут, укрываясь зонтами, школьники и пенсионеры Гааги, и которую в погожие дни наводняет остальное население Голландии, плюс (только набережную, а не Голландию) оккупируют моторизованные полки богатых немцев, чьи карманы оттопыриваются от твердой немецкой валюты, на которую они могут гораздо больше, чем на слабый французский франк, накупить и слопать национального лакомства Голландии - свежей селедки с луком, которую полагается заглатывать полностью, держа ее за хвостик, который... Тьфу!

Спрашивается, как я очутился в Голландии? Я же собирался в Норвегию? Все так, однако не успел я объявить о своем намерении, как возник голландский коллега, которого на три года пригласили в Канаду, у которого этот самый домик, которому грош цена, но в котором ценные старинные фолианты, с которых желательно вытирать пыль и вообще поддерживать в помещении порядок, постоянную температуру, иначе все сгниет от сырости. Коллеге требовался кто-то, внушающий доверие, и коллеге подсказали. "Профессор, живите как дома. Плата? Символический гульден, который мы пропьем в кафе, когда я вам передам ключи. Ну, счета за телефон, электричество и отопление".

Мне померещились за спиной коллеги белые буруны, вихри-волчки, коротко стриженные затылки. Мечтали на Север, на побережье? Пожалуйста, все улажено. А вот в Норвегию вам не надо...

Не надо? Не очень-то и хотелось. Я человек понятливый.

* * *

- Как обычно, моя девочка. Работаю ежедневно, помаленьку, не очень напрягаюсь. Много гуляю. Моего злейшего врага, солнца, здесь в природе не бывает, летом оно иногда выглянет на пару часов, так голландки на радостях все с себя снимают. Все ли? Бывает, что и все, это не ваша пуританская Америка, где строго следят за формой одежды на пляжах... Я? Я не теряюсь, приглашаю даму, благо живу неподалеку. И как? Женские тайны не выдаю. Да, да, поддерживаю себя в физической кондиции. Забываю Лос-Анджелес? Фу, как не стыдно, ведь звоню тебе с регулярностью будильника. Нерегулярно? Когда же такое было? Когда прилетел в Париж? А... Ну попалась очень темпераментная мадам. Я ее упрашивал, мол, позвольте до телефона-автомата добежать, а она вцепилась: "Месье, не отлынивайте". Как твой роман с парнем из Израиля?

- Какой парень из Израиля? - переспросила она на всякий случай, чтобы выиграть время и вспомнить, рассказывала ли она мне про него и что именно.

- С которым ты в Элат поехала?

- За кого ты меня принимаешь, профессор? Чтоб с кем-то у меня роман длился больше трех месяцев?

В общем, я научился разговаривать с ней спокойно, не умирать (то есть не сообщать ей по телефону, что умираю, слыша ее голос) и даже иногда делал ей выговоры, внутренне дрожа от испуга - вдруг обидится и бросит трубку? Не обижалась. Трубку не бросала. Мое брюзжание (весьма умеренное) терпела.