Анатолий Гладилин - Тень всадника

Я снял плащ, отстегнул саблю.

- Так и думала, военный или полицейский, - прокомментировала Одиль. Взгляд строгий.

Сумерки, льющиеся из окна, помогли мне преодолеть робость. Я скинул одежду.

- Что ты лежишь, как бревно? В атаку, офицер!

- Я был ранен, я не знаю, - забормотал я в замешательстве, но оказался в умелых руках, и скоро подо мной попискивало что-то мягкое, теплое. На улице зажгли фонарь, окно чуть освещало мансарду, я заметил, что Одиль лежит с закрытыми глазами, а на лице довольная гримаса. "Давай, офицер, работай", требовала Одиль, и я исправно работал, здорово разогрелся. Вообще, по здравом размышлении, это не самая тяжелая работа, бывает и похуже... Весьма приятная работа... Что же дальше? И вдруг - ой-ой-ой - я не удержался, из меня потекло.

Одиль вскрикнула и как будто потеряла сознание.

Какой конфуз!

Какой позор!

Одеться и бежать от стыда!

Но так поступают жалкие трусы. Надо хотя бы извиниться...

Одиль открыла глаза. Я извинился. Одиль не поняла. А когда поняла, начала хохотать, как сумасшедшая:

- Это же и есть любовь!

Это любовь? Я полагал...

Ночь прошла под знаком ликвидации моей половой безграмотности.

Одиль находила, что у меня "гусарский клинок" (сохраняю ее жаргон), и попросила взять ее par derriere, дескать, женщины хоть и кричат при этом, но так им больше всего нравится, нравится, когда их "дерут", и чтоб я это учел на будущее, просто не у многих мужчин получается.

Объяснить экспозицию? Нарисовать схему?

Я смог. Получилось. Она орала. Снизу в потолок стучали соседи.

- Как хорошо ты меня "отодрал", - сказала Одиль, и мы с ней провалились в небытие, заснули рядом, вповалку, как солдаты после изнурительного сражения.

Примерно такой же урок повторился с Софи. Софи явилась на свидание вместо Одиль, объяснив, что подружку приревновал ее постоянный кавалер. По глазам Софи я догадался, что Одиль меня горячо рекомендовала, и ей не терпится. Что ж, смена караула, как в казарме. Я не возражал. К тому же фигура Софи была похожа на гитару, то есть излишество форм. И это прибавило мне пылу. После легкой разминки я положил ее навзничь ("Нет, нет, нет", - заверещала Софи) и всадил свой "клинок".

- No, nо, nо... tu est fou? No... Vas-y! Encore! Eme!

Выйдя наутро от Софи, я был убежден, что овладел наукой покорения женщин. Оставался лишь вопрос: зачем мне это надо? Разумеется, любой урок впрок, и обходной маневр, подсказанный мне подружками, теоретически переосмыслив, можно было использовать и на плацу. Однако в армии каждый сержант и так знал, что лучшая атака - это атака в тыл противнику.

* * *

Я сидел на площади Святой Екатерины. Квадратный каменный колодец сохранял еще тепло весеннего дня, поэтому публика предпочитала столики, выставленные у дверей кофейни и рыбного ресторанчика. Только что зажгли четыре газовых фонаря на столбах, и площадь преобразилась, стала похожа на большую уютную залу, где все расположились по-семейному. Вечер обещал быть приятным... Допивая вторую чашку кофе и вытянув ноги, гудевшие после пятичасовой ходьбы, я лениво-лениво думал: что, мол, дескать, и так далее, молодец полковник Лалонд когда еще мне выпадет фарт вести такое ленивое существование но почему здесь на площади и вообще во всех злачных местах Парижа всегда полно народу откуда такое количество бездельников в городе можно подумать что никто не работает с полудня до полуночи все сидят пьют жуют и глазеют друг на друга - нет иного более интересного занятия?

Хотя конечно вон там в углу за столиком красная шляпка сиреневая шаль красивая баба кавалер в сером плаще гвардейская выправка кудрявые бакенбарды влюбленная парочка сказав что у меня "гусарский клинок" Одиль посчитала что сделала мне комплимент ничего не смыслят женщины это же оскорбление ведь я служу в драгунском полку!

Да конечно молодец полковник Лалонд хотя честно говоря уже хочется в казарму интересно бы знать каким я был до ранения до контузии как проводил время на гражданке может был таким же бездельником прохлаждался в кофейнях брал за руку красотку в красной шляпке и сиреневой шали какой она ему послала обжигающий взгляд вряд ли это влюбленная пара вон гляди гвардеец кипит от злости!

Действительно, в углу назревали события. Красотка попыталась встать. Гвардеец в сером плаще силой ее усадил на место. Пророкотал, эхом отскочив от четырех стен, властный мужской голос:

- Если вы желаете быть шлюхой, то нет ничего проще! Площадь затихла, заинтригованная, и все услышали презрительный ответ: