Анатолий Гладилин - Тень всадника

Малость переборщили. Не удержались от издевательской ухмылки: Копытин, Козлов, Кабанов - все с копытами!

Повторяю, или это паранойя, тогда все просто: бегом к психиатру. Или... Тогда все очень сложно, учитывая, что по ряду обстоятельств прямых путей на Кэ д'Орфевр у меня нет.

* * *

Вчера волшебный голос из Лос-Анджелеса сказал:

- Иногда иду по нашим с тобой маршрутам, ты же любил кружить по соседним улицам, и кляну себя. Ведь рядом со мной шагала живая история - История с большой буквы, герр профессор, - а я болтала какие-то глупости и не задала миллиона вопросов, которые можно - и нужно - было задать.

Не скрою, мне было приятно это услышать. Конечно, для приличия я возмутился, - мол, мой вечерний театр одного актера уже забыт? - и пообещал, что, когда вернусь в Лос-Анджелес, не буду закрывать рта и кто-то еще взвоет от моих мемуаров.

Мне кажется, я догадываюсь, как она каждый раз воспринимает звонок из Парижа - действительно ему рада или только делает вид...

Там все время меняется настроение.

* * *

Уезжая из Гармиша в Париж, я спросил в приватной беседе у начальника школы: могу ли я в экстремальных ситуациях обращаться за помощью к французам? Толстяк американец добродушно рассмеялся:

- Разумеется, Сан-Джайст. Если к вам в квартиру ломятся вооруженные грабители - немедленно звоните в полицию. А так, других поводов не вижу.

Франция меня приняла нормально, согласно легенде (сын французского военнопленного вернулся на родину), никто палок в колеса не вставлял и никто не оказывал протекции, - свое профессорское звание я заработал честно. Сначала я поселился в университетском общежитии, рядом с парком Монсури, в корпусе для младшего преподавательского состава и аспирантов. Все было бы хорошо, если б не впечатление, что мою комнату регулярно посещают. Я решил схулиганить, написал на листке: "Господа из Д.С.Т.! Не хочу мешать вашим трудам праведным, однако извольте все мои бумаги класть на место. Je vous prie d'agreer, Monsieurs, l'expression de mes sentiments distingues", - и сунул листок в конспекты лекций. Сунул и забыл. И вот как-то прихожу домой часа в три ночи после... гм, галантной свиданки, зажигаю свет, в комнате порядок, а на середине стола, отдельно от конспектов и книг, лежит мой листок. Я еще подумал: может, я сам его вытащил? Да зачем мне его класть так, чтоб он сразу бросался в глаза?

Загадка осталась неразгаданной, но с тех пор в мои апартаменты во Франции (включая, естественно, и студию на Лурмель) привидения не являлись.

В "служебные" командировки меня всегда отправляли в загранку, и Боже упаси, чтоб они затрагивали "национальные интересы" (цитирую Глубоководную Рыбу) моей страны. Более того, когда действия координировались, французы меня прикрывали, как, например, в Бейруте. С Жан-Пьером мы просидели двое суток в подвале разрушенного дома, тепленькое было местечко, наверху все полыхало, друзы бомбардировали город из тяжелых орудий, мы пытались высунуться, но невозможно было понять, где христиане, где мусульмане, а ошалевшие от жары, дыма и наркотиков боевики палили во все четыре стороны, во все, что двигалось. У нас имелась бутылка воды, и мы отпивали из нее крошечными глоточками, экономили. "Герд, - говорил мне Жан-Пьер (не знаю его настоящего имени, а я был западногерманским технарем), - если мы выберемся целехонькими из этого пекла, то ставлю тебе шампанское". Да, помнится, по легенде, Жан-Пьер был бельгийским журналистом, однако после первой моей фразы он спросил: "Ты, немчура, в каком квартале живешь в Париже?" Когда над головой трясется потолок и в любой момент фугасный снаряд может распотрошить наше убежище - языки развязываются. Мы обсуждали достоинства и недостатки каждого ресторанчика на бульваре Сен-Жермен. Жрать было нечего. В ночь на третьи сутки нас нашел посыльный от генерала Ауна... Разве такое забывается?

Забывается, когда прикажут забыть.

Я встретил Жан-Пьера на авеню Клебер, он сделал стеклянные глаза и прошел мимо.

Все правильно. Ведь я числился по иностранному ведомству.

Лет десять тому назад мне потребовалось навести справки по одному вопросу. В принципе можно было позвонить куда надо, представиться, взять rendez-vous дело было вполне невинное. Нет, решил я, раз французы меня не замечают (якобы!), зачем возникать первому? Найди пенсионеров, они словоохотливы. Короче, раскопал по телефону отставного дипломата, который, по моему разумению, был в курсе некоторых событий, объяснил ему, кто я и что мне от него нужно. Отставник надулся от важности (это я почувствовал по его тону) и назначил мне свиданку в здании на Кэ д'Орсэ. Я еще удивился, почему не на нейтральной территории? Потом понял: дипломат желает мне продемонстрировать, что он до сих пор причастен к министерству. В ресторанчике мы бы с ним беседовали на равных, в здании Кэ д'Орсэ - в библиотеке, в кантине или хоть за столиком в вестибюле я поневоле проникнусь уважением к старому грибу.