Маша Царева - Девушки, согласные на все

– Ты что, дура, не понимаешь, что из-за тебя мы время теряем?! – взревел Логунов. – Она, мать ее, медитировала! Нет, вы слышали – ме-ди-ти-ро-ва-ла! А у нас свет уходит. Тебя, кошелка, сюда привезли для того, чтобы ты медитировала, что ли?!

– Я ей говорила… – капризно заметила стилистка, но никто не обратил на нее внимания.

А Марина поникла – ее лицо вмиг покинули все краски: потускнел нежный розовый румянец, высохли глаза – не было в них больше того волшебного сияющего блеска, который появляется у желанных женщин после страстной бессонной ночи.

Марат понял, что немного перегнул палку, и успокаивающе похлопал ее по костлявому плечу. Но когда Марина приготовилась было найти утешение на его накачанной груди, мягко отстранил ее.

– Ладно, у нас впереди целая неделя, – бодро заметил Филипп. – Еще успеем снять. Сейчас давайте хотя бы посмотрим, поищем ракурсы.

Марина вздохнула с покорностью человека, которому нечего терять.

– Мне раздеваться?

– Пожалуйста, – Филипп поправил отражатель света, устроенный на большой металлической треноге.

Совершенно беззастенчиво, как профессиональная стриптизерша, Марина стянула через голову легкий летний свитер. Потом так же спокойно избавилась от свободной льняной юбки, трусов под которой не оказалось. Филипп обреченно вздохнул. Марат нисколько не преувеличивал.

Конечно, ему приходилось видеть разные женские тела, большинство из которых были далеки от совершенства. Талантливый фотограф способен превратить любую Золушку в королеву бала – все зависит исключительно от ракурса, света и грима. Но Марина казалась безнадежной – у нее была безликая фигура неспортивного двенадцатилетнего пацана.

Филиппу невольно вспомнилась Азия – та тоже была худой и ребристой, как щепка. И тем не менее она казалась сексапильной – была в ней какая-то изюминка, харизма. В конце концов, порнофильмы с ее участием были нарасхват – если, конечно, этот факт вообще может служить доказательством чьей-либо сексуальности.

Бледная кожа Марины была сплошь усыпана бурыми веснушками. Сразу видно, что этой женщине неведома радость материнства – ее живот был впалым, а грудь… Нет, для ее груди казалось невозможным подобрать подходящий эпитет. Два еле заметных бугорка, увенчанных аккуратными бледными сосками. «Странно, что такой привередливый тип, как Марат, вообще не послал ее подальше, когда увидел такую красоту. Или он был пьян?» – подумал Филипп.

Часы показывали семь утра – день обещал быть солнечным и жарким. Однако утренний морской ветер был довольно прохладным, и через пару минут на Маринином теле забугрились мурашки – теперь она и вовсе походила на тощего общипанного цыпленка из гастронома перестроечных времен. Эту женщину хотелось пожалеть, ободряюще потрепать по щеке, одолжить ей свой пиджак, в конце концов, чтобы она не мерзла так отчаянно. Но никак не тащить ее в постель. Марат и Филипп переглянулись.

– Что делать-то будем? – деликатно кашлянул Марат.

Марина смотрела в сторону – туда, где в залитой солнцем лазурной дали были едва различимы белоснежные пятна кораблей. Она усиленно делала вид, что ей безразлично их разочарование.

– Может быть, подкрасить ей соски? – робко предложила стилистка.

– Что? – Марат посмотрел на нее так, словно она была вдруг заговорившей собакой.

– Ну… Подкрасить их губной помадой. Тогда она будет смотреться… более ярко.

Филипп вздохнул и отложил в сторону фотоаппарат. Похоже, не удалась фотосессия. Модель подкачала, да и свет уже ушел. Что же делать? Может быть, пусть она вообще прикроет грудь ладонями? Маникюр у нее что надо – ногти длинные и крепкие, как у птицы феникс, на некоторых поблескивают вульгарные изумрудные стразы. Нет, едва ли такой вариант можно считать решением проблемы. Грудь-то она спрячет, а с ногами что делать? Ведь если не на грудь будут смотреть зрители, то на ноги. А Маринины ноги напоминали две переваренные макаронины.

– Мне можно одеться? – разлепила губы актриса. И Филипп уже готов был ответить «да», но в этот момент вперед выступила стилистка.

– Вообще-то есть у меня одна примочка, – откашлявшись, сказала она. – Я купила ее в Париже несколько лет назад и ни разу не использовала…

Она порылась в объемном прямоугольном чемоданчике – прямо на песок полетели коробочки с гримом, кисти в прозрачных чехлах, разнокалиберные гребни – и с самого дна достала какие-то странные резиновые лоскуты весьма неаппетитного вида. Стилистка радостно потрясла ими перед носом у ничего не понимающих мужчин.