Сергей Носов - Построение квадрата на шестом уроке

Мне трудно сейчас объяснить, что это была за поощрительная акция такая – тогда я учился в классе, пожалуй, пятом, – команда нашей «бригантины» в чем-то не-вспомнить-в-чем победила, и я был среди тех, кто пожинал плоды победы. В числе других счастливчиков я провел в нашей школе какое-то время с ночлегом – как бы в походных условиях. Вероятно, были каникулы. Вероятно, весенние. Мы ночевали в спортивном зале в спальных мешках, нас кормили из полевой кухни, с нами возились курсанты морского училища, нам показывали кино, мы ездили в тир, и нам дали выстрелить из настоящего карабина. Странно, что от всего этого остались размытые воспоминания, похожие на туманный сон. (Может, это была «Зарница» – военно-спортивная игра пионерская?) Если честно, почти ничего не помню. Но что запомнилось хорошо – час после отбоя.

Лежим в спальных мешках на матах. Свет в физкультурном зале погашен. А наш «дядька морской», да, моряк – и не с печки бряк, а настоящий, к нам приставленный, авторитетно рассказывает о нашей военной мощи, равно как и о военной мощи противника. Темнота, лишь голос его звучит в тишине. Будет ли атомная война, будет ли третья мировая? – это нас очень интересует. Будет, обязательно будет. Я впервые услышал о событиях шестьдесят второго, о наших ракетах на Кубе. Он плавал – туда. А мы и не знали о том ничего. А было совсем недавно. А что делал я, когда мне было пять лет, – в октябре месяце? Лепил медведей из пластилина? А мир висел на волоске. Чуть-чуть бы еще, и полетели б ракеты. («По ракетам и анти-ракетам анти-анти-ракеты неслись», – поет Визбора мой двоюродный брат Миша, когда приходит в гости, и речь там идет о шестой мировой, что хотя бы как-то вселяет уверенность в беспрерывность истории… (Миша поймает дозу, он будет работать с реакторами, его похоронят на Серафимовском…)) В эту ночь я узнал о Пауэрсе – как его сбили над Уралом. Говорят, получилось только второй ракетой (наш моряк сказал «говорят»), а первой мы сбили свой самолет. «Забудьте, про что вам рассказывал, об этом нельзя». Мы всё понимаем. Нельзя.

Ну и как же это можно забыть, если нельзя никому рассказывать? Вот я и запомнил. Как нам доверили тайну.

Давно не встречал таких тонких резинок. Мне говорят: шляпные, – нет, те были тоньше, их еще использовали в авиамоделях. Они нарезались по длине два сантиметра – каждый такой отрезок становился прекрасным боевым снарядом. Запускалась резинка с помощью ручки, неважно – поршневой или шариковой. Пишущий конец ручки (перо) перетягивался концом резинки, так чтобы ее остальную часть можно было бы натянуть вдоль корпуса ручки и прижать в районе колпачка большим пальцем – ручка заряжена. Остается прицелиться и отпустить резинку. Летит на несколько метров и бьет очень хлестко, если попадает на открытый участок кожи. Классы пятый-шестой – это сплошные перестрелки на всех уроках без исключения.

Делали еще самострелы на базе грифельного карандаша, но здесь уже резинка была потолще – вроде аптечной. В качестве поражающего элемента в зависимости от конструкции использовались или тонкие стрелы, или спички. Это все уже скорее для улицы.

Более грозное оружие – по сути, летательный аппарат – иголка, привязанная к спичке, снабженной бумажными стабилизаторами. Лучше просто кидать в цель – кто метче.

Еще мы «взрывали болты». Гайка прикручивалась наполовину к концу болта, в образовавшуюся чашечку состругивалось спичечная сера, приворачивался другой болт – с тем чтобы сера между болтами была спрессована, а потом вся эта конструкция со всего размаха бросалась в кирпичную стену – раздавался громкий выстрел, и болты пулями разлетались. Удивительно, но гайка всегда оставалась на одном из болтов, более того – резьба почему-то не повреждалась, так что те же болты и ту же гайку можно было взрывать повторно. Понятно, что на такое были способны только наши советские высокопрочные болты, из углеродистой стали, воспетые еще по-своему Бродским («Даже стулья плетеные держатся здесь на болтах и на гайках…»). Нынешние, всякие там китайские, для таких дворовых потех не годятся.

Еще мы приносили в школу высоковольтные конденсаторы (радиодеталей тогда было пруд пруди), заряжали на переменах от сети и били друг друга током (кто первый).

Выкручивали вешалки-крючки в раздевалках и с помощью напильника добывали магниевые опилки (на советские вешалки шел, знаете ль, магний, – что там стулья на болтах и на гайках!..), но лично у меня до «бомбочек» дело не доходило, – так, простые фейерверки (описанные, кстати, в журнале «Наука и жизнь»). К химии я как-то охладел быстро.