Людмила Старцева - Моя жизнь с Евдокией

Однажды у нас в доме поселилась ворона. Варя. У Варвары было сломано крыло, и я отвезла ее в клинику, где ветеринар Сережа примотал крыло к Варваре, чтобы косточки срастались, не тревожась.

Варя ходила по квартире, вся в бинтах, как раненый боец, и кошки уступали ей дорогу, с уважением глядя на здоровенный шнобель. Развлекалась Варвара тем, что проводила изыскания в мусорном ведре, переходила вброд Дусину миску с водой, тырила всё, что плохо лежит и прятала под диваном. Иногда она выкрикивала неприятным голосом громкие слова на внеземном языке.

Очевидно, в наращивающем новые кости организме, не хватало кальция, потому что Варя ушла за диван, и стала тайно есть штукатурку вместе с побелкой, предварительно оторвав от стены кусок обоев. К тому времени, когда я обнаружила это дело, в стене была выклевана большая дыра, размером и глубиной с чайную чашку.

Знающие люди подсказали мне, что есть такая штука — церезит, им, дескать, можно быстро и надежно залатать стену. Я пошла в строительный магазин, чтобы раздобыть пару горстей этого самого церезита, и вернулась домой с двадцатипятикилограммовым мешком — меньше они не продавали.

В старой Дусиной миске я развела церезит теплой водой до состояния крутого теста, замазала дырку и ушла пить чай, в ожидании, когда тесто затвердеет и можно будет сверху наклеить обои.

А тем временем Варвара, обнаружив знакомую миску, привычно влезла в нее с ногами и задремала, грея ноги в теплых остатках церезита.

Раствор оказался качественным: когда я пришла посмотреть на дело рук своих, обнаружила, что церезит стал твердым, как камень — и на стенке, и в миске. Варвара стояла в нем, как памятник вороне, и миска с окаменевшим церезитом была ей постаментом.

Снова повезли птицу в клинику. Ветеринар Сережа сказал, что в его практике это первый случай, но ничего, не надо бледнеть лицом, сейчас что-нибудь придумаем. Он поставил миску с Варварой на середину стола и стал ходить вокруг него кругами. А Варя вертела башкой и ругалась.

Потом Сережа пластырем заклеил птице клюв, чтобы она не откусила ему руки, взял такую штуковину, похожую на шпатель с острым концом, и молоток, и стал отсекать лишнее.

Это была ювелирная работа. Мне было поручено держать Варвару, чтобы она не повредила больное крыло. У меня потом неделю болели мышцы рук, как будто я укрощала дикого мустанга.

В конце концов Варькины ноги были вычленены из каменного плена, и Сережа, мокрый и злой, вручил мне грязную и лохматую ворону, с ногами, густо усеянными кусочками церезита, поскольку их отдирать шпателем Сережа не рискнул.

Теперь Варваре было чем заниматься дома: она скрупулезно чистила ноги, обкусывая с них понемногу твердый раствор. Церезит она не выплевывала, а глотала, и я, обеспокоившись, позвонила ветеринару. Ничего, спросила я, что ворона использует церезит в качестве закуски? На что Сережа бодро сказал, что он знавал ворон, которые глотали гвозди и канцелярские скрепки — и ничего.

Пример с гвоздями меня успокоил, и я перестала искать на Варварином лице признаки дискомфорта.

А еще через неделю мы снова поехали к Сереже, и он размотал Варвару, пощупал освободившееся крыло и удовлетворенно поцокал языком.

А потом мы с Дусей поехали возвращать Варю в дикую природу. Кошки махали лапами вслед — скатертью дорога. И все закончилось хорошо.

Три девицы под окном — Фиса, Соня и Вася — обсуждают четвертую — Дусю.

Анфиса — большая поклонница умеренного питания, обладательница тонкой талии и узкой задницы — считает, что Евдокия чрезвычайно много ест, отсюда округлые формы, отсутствие талии и присутствие бедер просто таки неприличной ширины.

Соня — большая скромница и тихушница, с постным лицом стерильной монашки — считает, что Дуся ведет себя крайне неприлично, совершенно лишена женственности, храпит по ночам, чавкает за обедом и наступает на ноги приличным кошкам.

Вася — большая пофигистка и просто большая — считает так, как считают Фиса и Соня, а когда кошки разойдутся по своим делам, Вася перестанет как-либо считать. До тех пор, пока не выслушает очередного собеседника. Против Евдокии Василиса ничего не имеет, охотно делится с ней миской и подушкой, прощает оттоптанные ноги. Васе просто лень тратить себя на эмоции, поэтому она незыблема в любой ситуации и совершенно неконфликтна.

Обмен мнениями прерывается ворвавшимся с улицы объектом обсуждения. Объект — точно такой, каким описывают его усатые сплетницы — толст, громогласен, одна нога по колено в коровьем дерьме, остальные — просто грязные. Той, что по колено, Евдокия с ходу наступает на Соню, от чего та меняется в лице и шипит, как раскаленная сковородка, если на нее плюнуть.