Михаил Чулаки - Примус

Герой свернул с набережной и прошелся вдоль строения сбоку. Обнаружилось длинное продолжение фасада. Вернее - как бы ножка буквы Т, при которой фасад служил всего лишь незначительной поперечиной. Высокие полуциркульные окна напоминали Михайловский манеж.

Странно, что такой дворец стоял заброшенным - и ведь в самом центре, на Университетской набережной!

Но если в этом доме не сидит директор, значит, никто не может запретить Герою Братееву принимать почту на здешний адрес! Блестяще! И даже если петербургские действительные члены АОН вместе с членами-корреспондентами явятся поинтересоваться, где располагается их Академия, можно будет подвести к сим подлинным остаткам былого величия и объяснять, что парадное здание пока еще на косметическом и капитальном ремонте - но скоро откроется вновь во всем первозданном блеске!

Должно быть, из-за общей заброшенности на фасаде не был обозначен номер. Герой вернулся к Меншиковскому дворцу и убедился, что Алексашка жил под нумером 15. С другой стороны покинутый дворец обрамлял филфак университета под нумером 11. Стало быть, опальный дворец располагается под нумером 13. Ну, раз Герой Братеев бросил на него взгляд, опала дворца позади!

А самый нумер 13, надо было считать, обещает удачу. Герой если и страдает слегка суевериями - то наизнанку: любит пересекать свои пути с черными котами, чтит число 13 и плюет для удачи через правое плечо.

Правда, в заколоченной двери заброшенного дворца не нашлось прорези для писем и газет. Нужно было договориться, чтобы корреспонденция на Университетскую, 13, оставалась прямо на почте. Впрочем, это - дело нетрудное. Трудность оставалась за малым: чтобы потянулась в достаточном количестве вожделенная корреспонденция!

Потянется! Коли нашелся такой адрес - престижней не бывает. Чего ж еще? Как же не броситься на Университетскую, 13, - во дворец, целиком принадлежащий АОН, пусть даже простаивающий пока под капитальным ремонтом. Ремонт - тоже солидно. Ремонт означает, что есть деньги на новые паркеты и плафоны. Не на новые даже, но что гораздо изысканнее: на реставрацию паркетов и плафонов позапрошлого века - почти музейных!

Придут, убедятся, что здание в ремонте, - и станут покорно ждать, когда ремонт наконец закончится и их пригласят на инаугурацию... или презентацию... ну словом, пригласят на давно заслуженное ими торжество.

А пока не закончен ремонт, незачем и мантии с посохами рассылать - ясно же, что мантии должны находиться в комплекте с дворцом!

Еще одна деталь оставалась. Маленькая брешь в идеальном проекте: требовалось имя. Кем будет подписана академическая грамота?! "Президент АОН Г. БРАТЕЕВ"?

Занявшись раскруткой своего дела, Герой снова преисполнился самого высокого мнения о себе, но деньги заставляют смотреть трезво даже на себя самого. В качестве товарного знака "Г. БРАТЕЕВ" не смотрится. Во всяком случае - пока. Солидный президент необходим почти так же, как респектабельный адрес.

И тут Герой вспомнил о своем сменщике на больничной койке. Шуберт-Борисовский - это имя. Подлинный академик из Большой Академии, если кто-то захочет проверить. А кто и не захочет, кто не слышал - все равно не устоит: очень уж солидны эти двойные фамилии - Воронцов-Дашков, Сумароков-Эльстон - вот и Шуберт-Борисовский.

Герой позвонил в больницу и узнал, что Шуберт еще не выписан, хотя состояние удовлетворительное. Уж не осложнение ли с ним случилось?!

Герой отправился в знакомую больницу.

Со странным чувством вошел он в отделение не как пациент, а как добрый самаритянин, навещающий страждущего.

Шуберт лежал на той самой кровати. Самое удивительное, что сосед культуракадемик по-прежнему лежал, хотя и не обвитый больше шлангами с промывающим раствором. И стоическая его жена хлопотала тут же. Увидев Героя, они сразу стали сетовать в два голоса:

- Вот, посмотрите, до чего довели!

- Едва не залечили!

- Температура до сорока подскочила!

- Занесли, значит, инфекцию!

- Вам повезло почему-то, а я до сих пор...

Герой торопливо высказал сочувствие и обратился к своему преемнику, молча лежавшему на койке во все время этих излияний.

- Здравствуйте, Иоанн Ипатьевич, - на предельной бодрости приветствовал Герой.

- О, здравствуйте-здравствуйте! Вы не представляете, как я рад вас видеть - как живое воплощение. Здоровы, бодры. А я немного здесь подзадержался.

- Да что вы? Неужели что-то осложнилось?

Тем более, осложненный сосед рядом, как не заразиться - если не бациллами, то неудачливостью?