Антония Байетт - Ангелы и насекомые (сборник)

Мимо идет капитан Артуро Папагай – это его первое плавание в должности капитана, – идет и улыбается им во весь рот; у него удивительная улыбка: белые зубы на фоне золотисто-коричневой кожи, веселые черные глаза. Он принес мистеру Адамсону диковинку. Это бабочка, мичман нашел ее на такелаже. Бабочка янтарно-золотая, с темной каймой на крыльях, крылья потрепаны, даже надорваны.

– Это монарх, – оживленно восклицает Вильям, – Danaus Plexippus. Мигрируя по американскому побережью, он пролетает огромные расстояния. Монархи – прекрасные летуны, – рассказывает он Матильде. – Но сильный ветер может унести их далеко в открытое море.

Матильда, обращаясь к Вильяму и капитану Папагаю, замечает, что на крыльях бабочки еще сохранилась пыльца.

– Смотрю на нее, и чувства захлестывают меня, – говорит она. – И не могу разобраться, что это – страх или надежда? Она такая хрупкая, ничего не стоит ее раздавить, она давно сбилась с пути и все же до сих пор жива, по-прежнему яркая и удивительная, надо лишь уметь это видеть.

– Это самое главное, – говорит капитан Папагай. – Главное – жизнь. Пока жив, все вокруг удивительно, надо лишь уметь видеть.

И вот уже они с удвоенным интересом отыскивают в темноте огоньки.

Лилиас Папагай старалась не давать воли воображению. В ее ремесле оно было необходимо, но, поскольку вызывало подозрительность, его приходилось сдерживать, обуздывать. Софи Шики, обладавшая способностью видеть своими глазами и слышать своими ушами гостей-призраков, была заметно флегматичнее и приземленнее. Так что они стали отличной парой медиумов [46] Общение с духами при помощи медиумов, или спиритизм, пришло в Европу из Соединенных Штатов – основатель теории спиритизма американец Эндрю Джексон Дэвис (1826–1910), сын сапожника, за несколько лет добился того, к чему человечество шло веками. Все души, утверждал Дэвис, и живые и мертвые, движутся по пути самоусовершенствования. Физическая смерть облегчает и ускоряет этот процесс, поэтому души умерших знают больше, чем живые. Он полагал, что «настало время, когда два мира, духовный и естественный, оказались подготовлены к тому, чтобы встретиться и обняться на почве духовной свободы и прогресса». (Цит. по книге Е. Колесова «Тринадцать врат эзотерики».) В 50-х и 60-х гг. прошлого века спиритизмом увлекались практически все. Так, француз Аллен Кардек, активно общавшийся с духами, изложил свой опыт в «Книге духов». «Если не брать случаи чистого шарлатанства, – пишет Е. Колесов, – так называемые спиритические сеансы, очевидно, представляют собой просто коллективную медитацию, во время которой медиум находится в состоянии транса». ; миссис Папагай интуитивно почувствовала, что у них все будет отлично получаться, когда ее соседка миссис Поуп впала в истерику, услышав, как новая гувернантка беседует в детской с кузиной Гертрудой и ее малышом Тобиасом, утонувшими много лет назад.

– Они сидят за столом, – сообщила хозяйке Софи Шики, – а их одежда, хотя совсем свежая и сухая, пахнет соленой водой. Они спрашивают, где часы деда, что стояли в углу детской.

Тобиас любил смотреть, как улыбающиеся солнце и луна на циферблате догоняют друг друга. Миссис Поуп продала часы и не хотела теперь ничего об этом слышать. Миссис Папагай предложила хрупкой, бесстрастной мисс Шики пожить у нее, и та, собрав свои нехитрые пожитки, перебралась к ней. Сама миссис Папагай на сеансах ограничивалась пассивным письмом (по общему признанию, весьма многословным) и считала, что Софи Шики способна творить настоящие чудеса. Софи и в самом деле изумляла и ошеломляла всех, хотя и не часто. Но скупость ее откровений убеждала присутствующих в их подлинности.

Однажды ненастным вечером 1875 года женщины шли по маргитской [47] Маргит (Маргейт) – город на юго-востоке Англии. Расположен на берегу Северного моря. Из-за обширных песчаных пляжей город уже с XVIII в. популярен как морской курорт. набережной, направляясь к миссис Джесси на спиритический сеанс. На Лилиас Папагай, шагавшей впереди, было густого винного цвета шелковое платье с оборчатым шлейфом и шляпа, отягощенная загадочно мерцавшим плюмажем из чернильно-черных перьев с изумрудными крапинками, радужно-синими, как стрекоза, и ультрамариновыми пятнами; элегантные хвостовые перья соседствовали с крыльями вроде тех, какие старые живописцы изображали на шлеме и сандалиях Гермеса. На Софи Шики было серо-сизое шерстяное платье с белым воротничком, в руке она держала удобный черный зонтик.