Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы [litres]

Вокруг него вставали и падали люди, снова вставали и снова падали, погибая на месте, но враг лишь прибывал числом. Откуда они берутся? Райнер сделал шаг вперед, словно ища ответа на свой вопрос, и тут же рухнул на землю, сраженный гранатой. В первую минуту он даже не почувствовал боли. Чьи-то сильные руки схватили его и потащили в укрытие, а он лишь оцепенело наблюдал за происходящим, словно это было кино с замедленной съемкой. Смуглолицый маори, пробегая мимо, прокричал гортанным голосом что-то непонятное. И Райнер понял, что его люди снова отступили, бросив командира на милость врагу. Он почти физически чувствовал, как вытекает из него жизнь, подобно тому как струится песок сквозь пальцы. Значит, надо взять себя в руки и спокойно ждать конца.

Он очнулся, почувствовав, как кто-то приложил к его губам бутылку с водой. Его тащили на самодельных носилках куда-то вниз по склону. Свои? Или он уже военнопленный? Райнер был слишком слаб, чтобы искать ответы на вопросы прямо сейчас.

На уровне глаз он видел загрубелые, черные от загара руки. Страха не было. Но было смятение. Куда они его тащат? И почему не прикончили прямо там, на месте? А может, это все же свои? И сейчас его отвезут в Малеме, а оттуда отправят в Афины, в госпиталь. Ведь его война не может закончиться так скоро, практически не начавшись! Острая боль в ноге пронзила все тело, и он потерял сознание. Потом снова пришел в себя и услышал свой голос. « Wasser, Wasser!» – кричал он, отчаянно пытаясь осушить до дна бутылку с водой.

Где сейчас его люди? Продолжается ли еще бой? Он закрыл глаза и снова представил последнее, что успел увидеть. Повсюду громоздятся груды трупов, похожие издали на гроздья спелого винограда. Бойня! Чистой воды бойня! Неужели его люди годны только на то, чтобы быть пешками в чьей-то игре? И погибать словно пешки, выполняя приказы, спущенные им свыше? Хорошо сформулировано, ничего скажешь: «Закрепиться на острове и подготовить плацдарм для дальнейшего развертывания наступления». И кодовое название у операции лучше некуда: операция «Меркурий» . Сейчас это звучит почти как издевка. Новый приступ боли заставил забыть обо всем. Кажется, он спал. Чьи-то тонкие нежные пальцы взяли его запястье. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним молодую женщину в военном костюме цвета хаки. Женщина сосредоточенно считала пульс. У нее были золотистые волосы, выгоревшие на солнце добела, и такие темные глаза, что они казались бездонными. Он еще никогда не видел таких красивых глаз.

Из его груди вырвался вздох облегчения. Вот сейчас он готов заснуть хоть на тысячу лет! Да, он готов спать и спать, только бы его потом снова разбудила эта прекрасная женщина.

– Кажется, нам пора переходить к плану «В», – под непрекращающийся грохот канонады прошептала Пенни на ухо Дугласу. Они сидели в пещере, допивая чай, то последнее, что у них еще оставалось по рациону. Пенни чувствовала себя липкой от пота и грязи. Военная гимнастерка и галифе сковывали тело подобно панцирю, но зато военная форма хорошо защищала от солнца и насекомых. К тому же в мужском костюме она не так сильно бросалась в глаза, почти ничем не отличаясь от санитаров-мужчин.

– А я-то надеялся, что до этого не дойдет! – тяжело вздохнул Дуг.

– Я сама повешу флаг! – предложила Пенни.

– Ну уж нет! Моя идея, мне ее и реализовывать! – возмутился доктор.

Вывесить над госпиталем вражеский флаг – это была рисковая затея. Но выбора у них не осталось, да и времени на размышления о том, что из этого получится, тоже не было.

– Все равно пойдем вместе! – упорствовала Пенни. – Но только когда начнет смеркаться.

Вечером они вдвоем вскарабкались на утес и повесили рядом с полотнищем Красного Креста два флага с нацистской свастикой, которые попали к ним вместе с ранеными пленными. Как ни странно, план сработал. И на рассвете немецкий самолет сбросил им несколько ящиков с медикаментами и продовольствием. Число раненых возрастало ежечасно, и с той и с другой стороны. Они лежали на солнцепеке, дожидаясь своей очереди. Кто-то громко стонал, другие были без сознания. Некоторые с изумлением смотрели на нее. Надо же! Здесь, в этом пекле, работает женщина-медсестра. Один молоденький немецкий солдатик все время повторял в полузабытьи: « Mutter, Mutter!» – а увидев Пенни, крепко схватил ее за руку, словно она и в самом деле была его матерью.

Пенни опустилась перед ним на колени и, держа его руку, стала считать пульс. Пульс стремительно слабел, пока наконец совсем не затих. Она молча постояла еще какую-то долю секунды, потом закрыла ему глаза и натянула сверху простыню. И вдруг услышала за своей спиной, как раненый немецкий офицер сказал прерывающимся голосом на весьма сносном английском языке: