Олег Рой - В сетях интриг

Ира на минуту замолчала, словно собираясь с мыслями. Писатель ее не тревожил. В ее рассказе было много лишнего, ненужных эмоций, неинтересных ему деталей, но он терпел и молча слушал. Он сочувствовал этой симпатичной девушке. Попадись ей другой человек, не такой, как Вдовин, она была бы верной и счастливой женой. А так – до сих пор одна, это и без объяснений понятно – раз с таким трепетом вспоминает о том, что было чуть больше десяти лет назад.

– Я вообще, честно говоря, до сих пор не знаю, изменял он мне или нет, – снова заговорила Ира после долгой паузы. – Все вокруг рассказывали о каких-то девушках, женщинах, с которыми он якобы крутил романы, но я видела, что он искренен со мной. Возможно, просто прикрепилась к нему такая слава, вот и болтали люди. Но он меня любил, это я точно знаю! Я ведь и в постель к нему не сразу легла, очень долго тянула. Он у меня первый, – последнюю фразу она произнесла почти шепотом. – А какие он мне красивые слова говорил! Я уверена, Женька мало кому такое скажет. Он – человек действий, а не слов. Да бабы к нему и без разговоров липнут.

– Ну, если он на вас женился, это о чем-то говорит, – решил поддержать ее Павел.

– Вот именно! – она благодарно взглянула на собеседника. – А как красиво он сделал мне предложение – поздним вечером, при свете звезд… И такую речь произнес. Вы знаете, – она вытерла краем рукава набежавшие слезы, – я счастлива просто оттого, что он был в моей жизни. Уверена, что не испытаю ничего подобного ни с кем больше. Знаете, я скоро выхожу замуж…

– Поздравляю! – поспешил сказать Павел.

– Спасибо! Мой будущий муж – тот самый Вова, помните, я говорила, еще в школе за мной ухаживал. У нас будет хороший брак, я уверена. Но без той страсти… Даже свадьба планируется совсем другая. С Женей мы расписались и прямо сразу после ЗАГСа улетели на Кипр. Тогда для нашего города это еще в диковинку было, а он сумел путевку достать, загранпаспорта оформить, и деньги у него были. Он к тому времени уже занимался бизнесом. Он – прирожденный бизнесмен! – добавила с гордостью и продолжала: – Ну а с Вовой у нас традиционная свадьба будет, с рестораном, со всеми бабушками-тетушками и прочими. Надо и их уважить, – она улыбнулась. – Тогда, после той свадьбы, ох и разобиделись все на меня! Мама моя и так была против этого брака, а тут еще и гостей не звали. Отец молчал, но, по всей видимости, полностью был согласен с ней. Она, когда узнала, такую истерику закатила! Плакала, кричала. «Где, – говорила, – твои глаза? Да он моральный урод! А ты за ним как собачонка бегаешь. Это он должен за тобой увиваться! Все наоборот!» Я молча терпела. Ночами в подушку плакала, а при матери не вздрогнула, чтобы не показать своих колебаний. Потом, после свадьбы, вернулись в город, сняли квартиру. Он меня хотел к себе затащить жить, к своей мамашке, но я с самого начала боялась ее как огня. Слишком уж странная… А мои родители месяца три подулись и успокоились. Правда, до сих пор нет-нет да и упрекнут…

Она замолчала, и, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей и перевести их в нужное ему русло, Павел спросил:

– Ирин, а чем он занимался? Почему о нем так плохо отозвался ваш начальник? Мне показалось, он имеет зуб на Евгения…

Она тяжело вздохнула.

– Имеет, и не только он. Плохие дела здесь Женя наделал. Лучше сюда не показываться ему. Понимаете, тут не в том дело, что он плохой человек. Нет, он хороший, просто очень уж амбициозный. Очень уж ему хотелось всего и сразу. Денег особенно. Понимаете, он в нищете ведь вырос… Разве можно его винить, что он пытался заработать любым способом? Взять хотя бы то же телевидение. Ну, брал человек откаты, подумаешь! Все рекламщики на откатах сидят. А там такой скандал раздули! Пришлось ему уйти… А из-за чего они с моим шефом поссорились, я так и не знаю до сих пор. Федор так и не сказал, даже когда меня на работу взял, а это уже после нашего развода было.

Она замолчала. Неудивительно – разговор приближался к неприятной для нее теме. Писатель решил поддержать женщину, задавая вопросы:

– А сколько вы прожили в браке, Ира?

– Три года… Три года четыре месяца и двадцать один день.

– А как жили, хорошо?

– Хорошо, только как-то… неровно, что ли. То у нас все в шоколаде, Женя такой нежный, внимательный… А то вдруг нервничать начинает, грубит, вечерами пропадает где-то. А потом заявляется с букетом цветов ни с того ни с сего – и опять все хорошо… Только вот детей он не хотел. Я тогда о малыше прямо мечтала, уговаривала его, а он ни в какую – подожди, говорит, мы еще молодые, успеем, надо для себя пожить.