Борис Екимов - Частное расследование

А может быть, дураком прикинуться? Сделать вид, что ничего не случилось, отмолчаться. На обсуждении ругать начнут, покаяться. Может, и не будут связываться, побоятся, все же фронтовик, инвалид. А тут годовщина Победы на носу... Но как унизительно все это, как пакостно! Как горько себя ломать, как тошно, господи. . . А что делать? Что делать-то...

Лаптев вдруг иными глазами, со стороны, оглядел свою комнату: здесь было тепло, покойно и удобно, здесь было хорошо. И эта комната, и эта работа показались ему таким раем...

Зазвонил телефон, и Алешка, сын, сказал взволнованным, срывающимся голосом:

- Папа, ты мне нужен... Сейчас, сейчас... Очень нужен... Нет, к тебе я не могу прийти... Не могу...

- Что случилось? - еще раз спросил Лаптев. - Да что за день такой! Скажи толком, не с матерью? Ну, хорошо, иду сейчас.

Они сговорились встретиться в парке. Лаптев тотчас оделся и вышел на улицу.

Холодно было на дворе, по-настоящему, по-зимнему. Второй день уже мороз прижимал. Ночью до двадцати доходило. Лаптев быстро прошел короткую дорогу до парка... Алешки там еще не было, и Лаптев уселся на холодную скамейку. Сидел, не шевелясь, дожидался.

За парком, за черной сетью голых его дерев, клонилось к темным домам оранжевое зимнее солнце. И небо в той стороне желтело нежно, с легкой прозеленью. А справа и слева, поодаль от солнечного туманного шара, Лаптев увидел радужные столбы. Размытые по краям, они поднимались от земли невысоко и рассеивались, пропадали. А может, их закрывали облака.

Лаптев не отрываясь, завороженно глядел на это призрачное многоцветье. Глядел и силился вспомнить: что же сулит эта морозная небесная зыбь, что предвещает? Ведь он слышал когда-то о такой примете, знал ее, но сейчас вот забыл, к добру это или к худу.

Он так и не вспомнил, потому что Алешка подбежал сзади и крикнул, задыхаясь:

- Маша уезжает!

- Когда уезжает? Сейчас?

- Не сейчас, но уезжает! Совсем!

Алешка упал на скамейку рядом с отцом и, жадно глотая воздух, повторил:

- Совсем уезжает...

- Да-а, - подтвердил Лаптев. - Правильно. Они уезжают. Я знаю.

Сдернув с головы шапку и утирая пот, Алешка говорил, торопясь:

- Ну как же так... Ведь все сделано... Ведь теперь все ясно... Лидия Викторовна не виновата. Зачем... Скажи, ну, убеди... Никуда не нужно ездить... Ведь Маше школу кончать... Ну, пусть хоть до лета, - просил Алешка. - Куда они поедут? Зачем? Зимой... Ну, пусть Маша останется хоть до лета.

Лаптев забрал у сына шапку, нахлобучил ее на кудрявую Алешкину голову и сказал:

- Что же, давай их привяжем. Запретим уезжать - и шабаш.

Сын притих, нахохлился. А Лаптев обнял его, притянул к себе, и Алешка послушно ткнулся головой в отцово плечо.

- Я больше никогда ее не усижу...- прошептал он так горестно, что Лаптеву стало не по себе. - Не увижу... Я знаю...

- Сынок, сынок... - проговорил Лаптев с осторожной ласковостью. - Большой ты стал, сынок, а ум все ребячий. Как же не увидишь? Она ж не на край света уезжает. И думать о ней надо, сынок, не только о себе. Она не игрушка, чтоб под рукой держать. Ты - мужчина и прикидывать должен, как ей лучше. Ведь ей там лучше будет жить. Матери спокойнее, а значит, и ей. А что не встретитесь, это глупости ты говоришь. Вы уже взрослые люди, через год школу кончаете. Все в ваших руках. Учиться поезжайте в один город - вот и опять вместе. Так что не горюй, сынок, все хорошо будет. Все будет хорошо. Летом можно увидеться. В гости съездить. Рядом же... Только ты сейчас себя по-мужски держи. Ну, пусть у Маши глаза на мокром месте, это понятно, женщина. А тебе потверже надо держаться. Лидия Викторовна слаба еще. Ты должен помочь, все уложить по-людски, крепкой рукой. Я приду помогу. А потом проводить... Да не с вокзала ручкой помахать, а поехать с ними. До города, а лучше до места. Все же женщины, тяжело им будет с вещами возиться. Так что помогать надо, Алешка, а не кваситься.

Сын поднял голову:

- Да, я провожу их, до самого места. Можно?

- Почему же нельзя, можно.

- А мама не заругается? Знаешь, как она всегда...

- Мама не глупее нас, все она понимает.

- Тогда я побегу, - вскочил Алешка. - Пойду помогать...

- Прямо сейчас?

- Конечно.

- Ну, беги...

- Я, может, задержусь, папа. Не беспокойтесь.

- Ладно, сынок...

Алешка помчался напрямую, через снег, меж деревьев. Побежал и скоро исчез за клубом. А Лаптев, проводив сына, недолго еще постоял возле скамейки, потом к редакции медленно пошел да вдруг передумал и зашагал совсем в иную сторону: мимо школы и горсовета, через переезд и далее по мощенной булыжником дороге, к переправе.