Робер Мерль - Смерть — мое ремесло

Я заставил себя рассмеяться.

— Послушай, что за глупости, Эльзи! Конечно же, я тебя люблю, ты — моя жена.

Она взглянула на меня полными слез глазами.

— Ты и правда меня любишь?

— Ну, конечно же, Эльзи, конечно.

Секунду она смотрела на меня, потом неожиданно бросилась мне на шею и покрыла поцелуями мое лицо. Я терпеливо подчинился этой прихоти, затем прижал ее голову к своей груди и стал гладить ее волосы. Она застыла так, примостившись у меня на груди, а я через секунду поймал себя на том, что уже не думаю о ней.

Спустя некоторое время после рождения нашего сына прискакал конюх от фон Иезерица и сказал, что хозяин срочно вызывает меня. Я оседлал лошадь и отправился к нему. Лошадь шла хорошей рысью, и я быстро покрыл десять километров, отделявших меня от усадьбы. Я постучал в дверь кабинета, послышался голос фон Иезерица: «Войдите!» — и я вошел.

Я чуть не задохнулся от густого сигарного дыма и сквозь него едва различил возле письменного стола с полдюжины каких-то господ, окруживших человека в форме эсэсовца.

Я затворил за собой дверь, стал навытяжку и поздоровался.

— Садись вот здесь, — бросил фон Иезериц.

Он указал мне на стул, стоявший позади него. Я сел, господа продолжали разговор, и я отметил, что знаю всех присутствующих. Это были окрестные помещики — все члены союза. Но эсэсовца я не мог разглядеть, его заслонял от меня фон Иезериц. Я не решался нагнуться в сторону, чтобы взглянуть на его лицо, — мне были видны только его руки — маленькие, жирные. Он то и дело машинально сжимал и разжимал их над столом.

Один из помещиков докладывал об успехах союза в округе, приводил цифры о количестве его членов. Когда он кончил, началось оживленное обсуждение. Вдруг жирные ручки постучали по столу, и все затихли, потом кто-то заговорил, и я понял, что это эсэсовец. Голос у него был бесцветный, монотонный, говорил он многословно, ни на секунду не останавливаясь и не запинаясь, будто читал книгу. Он рассказал о политической обстановке в стране, проанализировал шансы национал-социалистов прийти к власти, привел кое-какие цифры и призвал членов союза отрешиться от местничества, от приязни или неприязни к тем или иным лицам и действовать в более тесной связи с руководством национал-социалистской партии нашего района. После того как выступили еще несколько человек, объявили о закрытии совещания. В комнате сразу стало очень тесно и шумно.

— Не уходи, ты мне нужен, — шепнул мне фон Иезериц.

Я отыскал глазами эсэсовца. Окруженный группой помещиков, он направлялся к двери. Он повернул на минуту голову, и я заметил, что он носит пенсне.

Фон Иезериц велел мне подбросить в огонь полено. Я сделал это. В комнате теперь было тихо. Вдруг дверь хлопнула, я поднял голову и увидел, что это вернулся эсэсовец. Я заметил дубовые листья, вышитые на его воротнике, взглянул на его лицо и узнал знакомые черты. Это был Гиммлер.

Я щелкнул каблуками и выбросил вперед правую руку. Сердце у меня бешено застучало.

— Вот Ланг, — сказал фон Иезериц.

Гиммлер ответил на мое приветствие, затем взял со стула черное кожаное пальто, надел его, не спеша застегнул все пуговицы, подпоясался и натянул черные перчатки. Кончив одеваться, он повернулся ко мне и, слегка склонив голову, пристально посмотрел на меня. Лицо его не выразило ничего.

— Вы участвовали в казни Кадова, не так ли?

— Так точно, господин...

Он с живостью остановил меня.

— Не произносите моего звания. Вы отбыли пять лет в тюрьме?

— Так точно.

— А до того были в Турции?

— Так точно.

— В качестве драгунского унтер-офицера?

— Так точно.

— Вы сирота?

— Так точно.

— И у вас две сестры замужем?

Я замялся на мгновение и ответил:

— Я не знал, что мои сестры замужем.

— Ха! Ха! — засмеялся фон Иезериц. — Партия хорошо осведомлена обо всем.

Без тени улыбки, не сделав ни малейшего движения, Гиммлер продолжал:

— Я рад сообщить вам, что ваши сестры замужем. Вы организовали в ваших местах военизированный отряд союза?

— Так точно!

— Это... — он сделал, казалось бы, ничем не вызванную паузу. — Это прекрасная мысль. Предлагаю вам усилить вашу деятельность в этом направлении и поручаю вам, теперь уже в тесном контакте с руководителями союза и партии, сформировать эскадрон.

Разговаривая со мной, он все время не отрывал глаз от какой-то точки над моей головой, и у меня создалось странное впечатление, будто там он читает все, что говорит.