Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Зуйен впитывала в себя каждое слово тетушки Ти, лицо которой совершенно преобразилось. А Фифи машинально продолжала перебирать стручки. Да, конечно, она слышала эту легенду от дедушки. Он рассказывал ее своим внукам: маленькому Кхиему и крошке Нян. А потом дедушка повел внучку в сад сажать деревце. Сад был окружен редким забором. «Всего-то четыре шао [22] Шао — старая вьетнамская мера площади, около 33 м 2 . земли», — сказал дедушка. Много раз он повторял, что живет благодаря саду. В саду созревали сразу и апельсины, и мандарины, и пампельмусы, воздух был напоен ароматом цветущих пампельмусов. Дедушка приколол один цветок к волосам маленькой Нян… И всякий раз, рассказывая сказку о легендарной красавице, дед говорил: «Лицо ее было белым, как цветок пампельмуса».

Круглый год Нян слушала пение птиц. В солнечные дни она выходила в сад, рвала фрукты, ловила бабочек и стрекоз. В дедушкином саду росли и манговые деревья, и мангостаны, и хлебные деревья. И вот он решил посадить еще одно дерево — фиговую пальму.

Дедушка поставил деревце в приготовленную ямку и присыпал ее землей. «Дедушка, а когда пальмочка даст плоды?» — спросила Нян. «Сейчас, внученька, тебе десять лет, а вот когда тебе исполнится пятнадцать, появятся и первые плоды». Дедушка ласково посмотрел на нее. Его седая борода и брови подрагивали. Дедушка невесело улыбнулся: «А как созреют плоды, не забудь положить один перед алтарем предков, где поставят табличку с моим именем».

Теперь наверняка пальма давала бы уже плоды, — ведь Нян давно исполнилось пятнадцать лет, — если бы американская бомба не угодила прямо в сад. Мать и отец бросили и дом и сад, уехали в город, чтобы спастись от бомб. А девочка, которой дедушка когда-то дал имя Нян, превратилась теперь в Фифи.

— И отец опять поклонился своей дочери-красавице? Почему он это сделал?

Вопрос, который задала Зуйен, вернул Фифи к действительности.

— Потому что отец преклонялся перед своей дочерью, потому что жил он ради великой цели, а она ради достижения этой цели сумела воспользоваться своей красотой.

— Ну а мы, — Зуйен перестала перебирать стручки и, подняв голову, сдавленным голосом произнесла: — Нам-то не суждено совершить ничего славного…

— Это так-то вы поняли мой рассказ? — Тетушка Ти нахмурила брови. Рассказав девушкам эту старинную легенду, она пыталась исподволь подвести своих собеседниц к определенному выводу…

Фифи оставила бобы и с изумлением поглядела на Зуйен. Никогда Фифи не видела Зуйен такой серьезной. Никогда Зуйен не говорила столь решительно, никогда в голосе ее не звучало столько горечи. Может, эти слова произнесла не она? Может, это она сама, Фифи, нечаянно сказала вслух о том, что переполняло ее душу? Израненную душу… Нет, нет, она ведь никогда не питала ненависти ни к Банг, ни к Тхюи. И ты, Зуйен, ты тоже, я хорошо это знаю! А ведь можно подумать, будто я ненавижу тебя, ты — их, они — меня… Круг замкнулся. Мы начинаем ненавидеть друг друга из-за проклятых хозяев, из-за вечной нужды, из-за стыда и позора, который нам всем приходится терпеть. Если бы пришел конец позору, голоду и нужде, каждая из нас жила бы под уютной семейной крышей, между нами наверняка установились бы добрые отношения, у нас появились бы друзья, взаимная привязанность, любовь к родным краям. Ну зачем тогда досаждать друг другу мелочными придирками? Когда мы начнем относиться к себе и к другим по-человечески, кончится и вражда… конечно, кончится. Верно, Зуйен? Почему же мы только сейчас пришли к такой простой мысли? Почему же никто из нас раньше не мог до этого додуматься? Мы и так страдаем, да еще сами усугубляем свои страдания — подличаем, завидуем, лжем…

Словно читая мысли девушек, Ти сказала:

— Ничего, еще не поздно. Важно только, чтобы каждый из нас осознал причину наших бед. И тогда мы поймем, кого надо ненавидеть, а кого любить и жалеть.

— Что вы сказали? — вздрогнув, спросила Фифи.

— Я хочу знать, поняли ли вы, отчего бедствуете всю жизнь? — проговорила тетушка Ти, чувствуя на себе вопросительные взгляды девушек. Нет, спешить нельзя! Тетушка Ти, припоминая все, что сказала сегодня, поднялась с места. — Заговорилась я тут с вами и рис забыла поставить на огонь, — проворчала она и направилась к плите. — А сейчас, девушки, вам пора в зал, — тетушка Ти вернулась и взяла корзину с бобами из рук Фифи: — Будет у вас время, забегайте, поговорим, все веселее станет.

Тетушка Ти улыбнулась.

— Идите, девушки, в зал, только много не пейте, — сказала она Зуйен и Фифи, — мы, наемные работницы, так должны себя поставить, чтобы проклятые хозяева не смели делать с нами все, что им заблагорассудится.