ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

Хорошо, а что же такое этнос и как мы можемего определить?

Оказывается, это очень сложно. Если этнос — социальное понятие, то, естественно, как я уже сказал, вся буржуазия мира — это одна категория и все пролетарии мира — другая категория.

Но возьмем недавнее прошлое. Бельгию , например. Там были рабочие, которые работали на бельгийских заводах и изготовляли очень сложные механические детали для всяких машин. Заводов там масса и рабочих было тоже много. И в состав Бельгии входило бельгийское государство Конго — колония, где были негры, которые работали на плантациях и жили в своем тропическом лесу. И те, и другие были рабочие. А скажите, они идентичны были? Если они идентичны, — то зачем вести национально-освободительное движение в колонии? Странно?

Значит, этот момент мы тоже опускаем. И поставим вопрос так: в чем же различие, то есть в какой системе отсчета мы можем проводить изучение категории этноса?

А вот давайте представим себе очень банальный случай. Я его опубликовал и даже имел по этому поводу некий диспут.

Представим себе, что в трамвай, не очень переполненный, входят четыре человека, четверо мужчин в одинаковых костюмах или пальто, с одинаковыми портфелями, пообедавших в одной и той же столовой, едущих в один тот же институт на свою работу. Но один из них русский , другой — немец , третий — какой-нибудь кавказец , четвертый, скажем, татарин . Едут они одинаково. Есть между ними разница хоть какая-нибудь или нет? Что вы скажете — они полностью идентичны друг другу или нет?

На это мне был сделан ответ: «Никакой разницы нет. Все они совершенно одинаковы, если у них не возникнет конфликта на национальной почве. Но тогда мы не узнаем, что с ними будет».

Я на это ответил: «А если возникнет?»

Конечно, когда они стоят и молчат, ничего сказать не можем. Но также мы не можем сказать, есть разница между кислотой и щелочью, если мы насыплем здесь соду, а здесь — лимонную кислоту, — они между собой не соединяются. И поэтому мы не можем сказать, что есть что. Но стоит их только сблизить и полить на них водой, то сразу они зашипят.

Представим себе, что в тот же трамвай вошел пьяный и начал хулиганить. Кто как прореагирует?

Русский ему скажет: «Кирюха! [35] Кирюха ( тюрем, жаргон) — друг, приятель. Ты лучше уйди, ведь тебя забарабают!» [36] Забарабают ( тюрем, жаргон) — заберут в милицию. — и посочувствует ему.

Немец немедленно вызовет мильтона [37] Мильтон ( тюрем, жаргон) — милиционер. и постарается, чтобы его отправили в вытрезвитель. Кавказец не удержится и сразу в зубы ему даст. А какой-нибудь татарин отойдет в сторону и не станет связываться.

Что же мы можем вынести за скобки в таком случае? Где мы можем найти характеристическую черту, которая свойственна этносу?

Это то, что мы можем назвать общим словом — стереотип поведения, поведенческий момент, а поведенческий момент есть у всех, — каждый человек должен себя как-то вести. Вот по характеру его поведения мы и узнаем, к какому этносу он относится. Он ведет себя совершенно по-разному, в зависимости от того, кто он — индеец, папуас, англичанин или украинец. Он совершенно по-разному будет себя вести в критический момент, и чем критичнее ситуация, тем это отчетливее и определеннее видно. Значит, это реальный критерий для определения.

Стоп! Я чувствую, что вы мне возразите, и должны возразить. Ведь этносы-то, которые мы знаем, существуют очень давно. Ну, Господи, если даже не брать Рюрика мифического и не менее мифических Игоря и Олега, то, во всяком случае, современные-то наши предки зафиксированы уже после татарского нашествия, где-то в начале XIV в., такие же совершенно, как мы. А разве они ведут себя так, как ведем себя мы?

Совсем не так. Например, Пушкин, когда с ним поссорились и его обидели, он полез драться на дуэли. Братцы мои, никто из нас, когда его будут оклеветывать, ругать его или про жену его говорить гадости, в наше время на дуэли драться не будет. Правда ведь? Являемся ли мы по отношению к современникам Пушкина иным этносом ? — Нет. А ведь ведем мы себя иначе. Как будто надо ответить утвердительно, а может быть, и нет, потому что интуиция нам подсказывает, что Пушкин был такой же русский человек , как и мы. А если взять 200 лет до Пушкина? Где-нибудь в эпоху Михаила Федоровича и Алексея Михайловича? Когда дуэли не были в ходу и вообще их не знали (пистолеты, правда, были, но употреблялись для других целей), то как бы повел себя, скажем, купец Калашников, жену которого обидел опричник Кирибеевич? [38] Калашников — московский купец; Кирибеевич — царский опричник, главные герои поэмы М. Ю. Лермонтова «Песня про купца Калашникова» Лермонтов это совершенно точно описал. Он улучил момент, когда можно было (в совершенно честном бою) — сделал нечестный удар. Ударил его в висок и убил его. Пострадал за это своей собственной жизнью.