Луи де Берньер - Клад Мамаситы

Мамасита положила карту в заплечный мешок, набросила лямку на плечо. Мешок сшили из плотного белого полотна индейцы, живущие у подножия гор, а по верху мешка шла двойная коричнево-зеленая полоса. Мамасита снова шагнула из полутьмы на солнечный свет и двинулась в долгий путь, в конце которого лежала гасиенда дона Агостина. С одной стороны от дороги раскинулось камышовое болото, в котором нежились, издавая негромкое урчание, маленькие кайманы — из-под воды торчали одни пасти да глаза. С другой стороны тянулось поле с поваленными деревьями, среди которых резвилась одна из кобыл дона Агостина вместе со своим жеребенком. Мамасита положила мешок на траву, пробормотала заклинание от коралловых змей и села на мешок, совершенно позабыв, что может помять карту. Она ждала появления тракториста дона Агостина, который проезжал по этой дороге несколько раз в день, курсируя между различными участками фермы.

К дону Агостину Мамасита прибыла словно королева. Трактор — почтенного возраста, но содержащийся в идеальном порядке ярко-красный «Мэсси-Фергюсон» — очень большой, к тому же в тот день на него как раз навесили бульдозерный ковш. Мамасита уселась в ковш, а тракторист высоко его поднял, так что повитуха почувствовала себя в полном смысле слова высокопоставленной дамой. Это, конечно же, было опасно, и несколько раз повитуха чуть не попала в беду, когда на пути трактора встречались низко висящие ветви, но, с другой стороны, было так восхитительно глядеть на мир с некоторой высоты и под совершенно новым углом, и вдобавок по пути она изловчилась сорвать несколько лимонов, большой грейпфрут и пару авокадо. Про себя она рассудила, что это вовсе никакое не воровство, потому что дон Агостин даже и не заметит. Кроме того, свежий ветер в лицо поднял настроение Мамаситы, и она почувствовала себя неожиданно легко и радостно, несмотря на духоту и жару.

Довольно трудно сохранить величественный вид, когда тебя опускают на землю рывками, но Мамасите удалось, вцепившись в край ковша, достойно выдержать эту процедуру; она даже не вынула изо рта сигары, продолжая попыхивать ею с самым невозмутимым видом. Когда Мамасита ступила на землю, вакерос, [5] Пастухи. седлавшие пони и мулов по соседству с амбаром, приветствовали ее ироническими возгласами, а она, в свою очередь, улыбнулась им застенчиво, но радостно, так что на одно мимолетное мгновенье они смогли увидеть повитуху такой, какой та была в молодости, когда ее отцу приходилось каждую ночь разгонять парней, певших ранчерос [6] Жанр сельских латиноамериканских песен. под ее окном.

Мамасита прошла между каменными столбами, обвитыми бугенвиллеей, и замерла на пороге дома. Через тонкую зеленую сетку, которая не пускала внутрь насекомых, но давала проходить воздуху и в этом тропическом пекле заменяла стекла, она увидела дона Агостина собственной персоной, склонившегося над бумагами, лежавшими на письменном столе. Через его плечо видно было, как кухарка на кухне снимает шкуру с игуаны.

Когда Мамасита постучалась, дон Агостин сказал: «Войдите!», даже не посмотрев, кто там; это немного удивило Мамаситу, потому что она сама несколько раз так пыталась сделать, когда кто-нибудь стучал к ней в дверь, но каждый раз по привычке поднимала голову. Возможно, отзываться на стук в дверь с таким хладнокровием способны только те, кто родился в знатной семье.

Мамасита вошла, и дон Агостин встал, чтобы приветствовать ее. В молодости дон Агостин был сорвиголовой и бабником, но в сорок пять стал галантным и любезным, поэтому, взяв руку Мамаситы, он поднес ее к губам и поцеловал даже не один, а целых два раза.

— Абуэла! — воскликнул он. — Как я рад!

Он показал ей на стул элегантным жестом и крикнул кухарке:

— Эмма, кувшин гуарапо [7] Перебродивший сок сахарного тростника. для моей гостьи!

Затем он повернулся к Мамасите, утер лоб полой рубахи и сказал:

— Еще один адский денек.

Мамасита показала пальцем на вентилятор, который лениво вращался у нее над головой.

— Очень хорошая вещь, — сказала она. — Но было бы гораздо лучше, если б у каждого из нас была такая. От жары у людей портится нрав.

— Да, — согласился дон Агостин, — жара делает человека злым. Впрочем, недавно мне наконец удалось угрозами и взятками добиться от правительства, чтобы в нашу деревню провели электричество, и скоро можно будет заводить дома любые удобства, даже холодильник.

— Ты хороший патрон , — сказала Мамасита. — Все люди так думают.