Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Эй, Хасидзумэ! — окликнул я его.

Парень испуганно вскинул голову.

— Да, да, — пробормотал он.

— Где твоя тетка Нитта?

— Да, да, — повторил он, уставясь на меня.

— Что с тобой, парень? Возьми себя в руки, — сказал я, пролезая сквозь пролом. — Как ваш колледж? Цел или нет?

— Колледж разрушен, — ответил он невыразительным голосом. — Мои друзья почти все погибли. Есть раненые.

Хасидзумэ, дальний родственник семьи Нитта, обычно такой живой, веселый, был явно не в себе. Из его сбивчивого рассказа мне с трудом удалось уяснить себе, что после взрыва он выкарабкался из-под груды столов и стульев, через чердак и крышу выбрался на улицу и поспешил домой.

— А тут никого нет, — закончил он.

— Давай-ка, пока еще не начался пожар, попытаемся разыскать твоих домашних. Они, вероятно, все на спортивной площадке университета. Моя жена тоже сейчас там. Пойдем туда?

— Да, да, — ответил юноша и зашагал следом за мной.

Спортивная площадка по-прежнему была заполнена ранеными и беженцами. Мы пробрались сквозь толпу к бассейну. Сигэко сидела на прежнем месте. Рядом с ней была наша соседка Окоти.

— Никак Хасидзумэ? — воскликнула она. — Вот не повезло тебе, бедняжка! Да и всем вашим тоже... Твоя тетка — в больнице Кёсай.

Окоти рассказала обо всем, что случилось. Она стояла на улице и беседовала с Нитта о проводах одного их знакомого призывника, которого отправляли в армию. Внезапно что-то ослепительно сверкнуло в небе, грозно раскатился гром. В следующее же мгновенье острая черепица, как бритвой, срезала кусок щеки у Нитта. Черепицы, словно картонные, взмывали в небо и возвращались, как бумеранги. Нитта видела что-то похожее во время землетрясения в Канто, черепицы тогда отлетали метров на пятьдесят, а то и дальше. А этот взрыв куда сильнее, чем какое-то там землетрясение.

Тем временем Хасидзумэ пришел в себя. Из его глаз не переставая текли слезы.

— Пойду в больницу. Спасибо вам обоим. Будьте осторожны, — сказал он и, сжимая в кулаке насильно всунутые ему Окоти пять иен, покинул площадку.

Посовещавшись, мы с Сигэко решили отправиться в транспортную контору в Удзина. Если даже Ясуко попытается вернуться в Хиросиму на грузовике, то навряд ли она доберется до Сэнда-мати: пожар в восточных районах города усиливается и оттуда нескончаемым потоком идут раненые. Ясуко безусловно догадается, что по Сэнда-мати ей не пройти. Нодзима не дурак, он повезет их до Удзина по воде. Он ведь не раз говорил, что отправится в Миядзу на рыбачьей лодке, если Хиросиму начнут бомбить. Он даже договорился с рыбаками из Удзина и Миядзу: как только понадобится, они предоставят ему лодку. До чего же он предусмотрителен, этот Нодзима, просто диво!

— Ясное дело, Нодзима поплывет в Удзина на лодке. Не поедет же он по дороге в такой пожар. Ясуко обязательно зайдет в транспортную контору. Я там непременно сегодня должен быть. Ясуко об этом знает и, конечно же, придет в контору.

Жена была всецело согласна с моим предположением, и мы решили не мешкая отправиться в Удзина. И все же это был риск, потому что полной уверенности, что Ясуко зайдет в контору, у нас не было.

Сигэко повернулась лицом к бассейну, сложила руки ладонями вместе и сотворила короткую молитву.

— Надеюсь, вам удастся встретиться с Ясуко в Удзина, — сказала, прощаясь с нами, Окоти. — А я что-то начинаю все больше беспокоиться.

Окоти договорилась с мужем — служащим банка — о встрече здесь, у бассейна. А он все не приходил. У них был всего один сын, которого после окончания университета мобилизовали в армию и отправили в Палембанг, на Суматру.

На всякий случай Сигэко положила в котел и на сковородку по кирпичу и осторожно опустила их в бассейн. Я смотрел, как сковорода плавно погружается на дно.

— Когда-нибудь вернемся за ними, — сказал я. — Только бы поскорее!

— Неплохо бы! — вздохнула Окоти. — Ну, будьте здоровы, передайте привет Ясуко.

Я и Сигэко направились к мосту Миюки. Перед мостом лежал труп. Рот и нос были густо облеплены мухами. Вместо ушей багровели запекшиеся сгустки крови. Я ускорил шаг. Позади послышался голос Сигэко:

— Может быть, зайдем сначала домой. Оставим записку — а вдруг Ясуко придет в наше отсутствие.

«И то дело, — подумал я. — Как же это я, глупец, сам не догадался?»

Мы вернулись домой, и, пока я искал бумагу, в дверях появилась Ясуко. Сигэко, сидевшая на корточках среди обломков стекла, заплакала навзрыд. Ясуко, не снимая рюкзака, примостилась на ступеньке в коридоре и тоже зарыдала от радости.