Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Нямжав не выдержала, улыбнулась:

— Все парни хитрецы: вскружат девушкам головы красивыми словами, а потом бросают их. Вот бедняжка Норжма. Влюбилась без памяти, а теперь страдает.

Дондов выпустил Нямжав из объятий и задумался:

— Бывает и так. Но и парни не все похожи друг на друга. Я, например, никогда не был и не буду таким городским повесой. Если ты мне доверяешь, то доверяй до конца. Не веришь — что ж, твое право... — обиженно сказал Дондов. — Я не умею прельщать словами, я тебе прямо сказал, что хочу соединить свою жизнь с твоей. Можешь твердо верить: ты об этом никогда не пожалеешь.

Ночью в разгар работы мастер сказал Нямжав, что какой-то парень ждет ее у проходной. Нямжав побежала к проходной.

«Кто бы это мог быть? Дондов? Вряд ли. Говорил, что придет нескоро. Даже на Надом [92] Надом — национальный праздник МНР, день победы народной революции 1921 года. Отмечается ежегодно 11 июля. вырвался всего на час, хотя раньше обещал побывать со мной на всех соревнованиях. Не вышло. Уже десять дней мы не виделись. А может, все-таки получил увольнительную?» Все это промелькнуло в голове Нямжав, пока она мчалась к проходной.

Ночь стояла душная, ни ветерка. Нямжав пробежала мимо вахтера и тотчас увидела Дондова. Она радостно бросилась ему навстречу. Встреча была настолько бурной, что дежурный милиционер отвел глаза.

— Я так спешил к тебе, любимая, — шепнул Дондов.

Они отошли от проходной и очутились в темноте.

— Наша часть сегодня на рассвете уходит, и, кажется, далеко. Я отпросился на час и примчался сюда. От самого центра — бегом!

Дондов крепко обнял Нямжав, прижал ее голову к груди. У Нямжав упало сердце.

«Не на войну ли их посылают?» — мелькнула мысль. Она уже слышала разговоры о войне. Один человек из Восточного аймака рассказывал, что к границе подтягиваются войска. И у них на фабрике ввели снова ночные смены, светомаскировку...

Нямжав не знала, что сказать, только крепче прижималась к Дондову.

— Когда же ты вернешься? Похоже... похоже, что на войну уходишь, правда? — еле слышно прошептала она.

— Кто тебе это сказал? — Дондов провел рукой по ее лицу.

Нямжав совсем растерялась, умолкла.

— Ты не должна волноваться: скорее всего, это полевые учения. Скоро закончатся, и я вернусь.

Он еще крепче прижал девушку к себе, поцеловал ее.

— Мне пора, — сказал он нежно.

Нямжав даже не пошевельнулась, только глаза закрыла.

— Ты... ты... — только и смогла вымолвить она.

Дондов еще раз поцеловал ее.

— Все, мне надо бежать! Днем и ночью буду думать о тебе, любимая! Я буду писать, не волнуйся. Все будет хорошо...

Дондов осторожно отстранил Нямжав от себя.

Слезы застлали ей глаза. Но она взяла себя в руки: не годится слезами провожать в далекий путь, а может и на войну, любимого.

— Счастливого тебе пути, — дрожащим голосом сказала она, прижимая руки к груди. — Знай, мое сердце бьется только для тебя, — добавила Нямжав шепотом.

Дондов быстро пошел по направлению к городу. Нямжав не трогалась с места. Она смотрела, как темнота постепенно поглощает его.

«А вдруг мы больше никогда не увидимся?» — пронзила ее страшная мысль. Нямжав разрыдалась и бросилась вслед за Дондовом. Он вновь заключил ее в объятия.

— Не надо, не плачь! Ты ведь теперь почти солдатка, а солдатки — мужественный народ!

Нямжав, обхватив его шею руками, осыпала его лицо поцелуями. Дондов был растроган и не знал, что сказать. Он только смахивал слезы с ее лица.

Наконец Нямжав успокоилась.

— Прости меня, я не смогла себя сдержать.

— Что ты! На всю жизнь ты для меня единственная радость и счастье. Пока я жив, я всегда буду верен тебе.

— Иди, любимый. Я буду тебя ждать, — сказала Нямжав. — А когда ты вернешься, мы отпразднуем это.

Дондов повернулся и решительно зашагал к городу. Несколько раз он останавливался, прислушивался, не плачет ли Нямжав. Нет, она не плакала. Она недвижно стояла, вытянув вверх правую руку. Так делают всегда, когда желают дорогим людям счастливого пути.

Утро 10 августа было пасмурным, хмурым. Над горой Богдо-Ула висел густой туман, временами начинал накрапывать дождь.

— Товарищи! Началась война! — обратился мастер Очир к рабочим и работницам. Они тотчас обступили его тесным кольцом. Очир перевел дыхание.

— Наше правительство объявило войну империалистической Японии. Сегодня наша доблестная армия выступила в поход против японских милитаристов...