ШАНЬ СА - ЧЕТЫРЕ ЖИЗНИ ИВЫ

Она утешила воздыхателя, пообещав на днях увидеться с ним, хотя заведомо знала, что никакой встречи не будет.

Позвонил Кристофер, её бывший. Воистину, мужчины Ацзин напоминали кучевые облака. «Саус Чайна Морнинг Пост» сообщила о приезде Ацзин в Гонконг, и Крис звонил, чтобы пригласить её на ужин.

— Мне очень жаль, — солгала она, — но я буду безумно занята до самого отъезда. Приходи повидаться со мной на Салон… Пока, милый.

Крис родился в Гонконге, воспитывался в Лондоне, не умел писать по-китайски, зато говорил на кантонском диалекте, которого Ацзин не понимала, поэтому любовники общались на английском. Скрывшись за завесой чужого языка и европейской культуры, Банан [13] Банан: жёлтый снаружи, белый внутри. (так в Азии называют подобных Крису людей) совершенно заворожил её. Крис был нервным, честолюбивым, закомплексованным — совсем как Гонконг.

Великобритания привила ему мрачное воображение и тяжкое шекспировское безумие, а родители передали традиции предков.

Кожа Криса пахла виски и лавандой. Он ездил на «порше». Тратил деньги без счёта, любил танцевать и соблазнять. Он пил и нюхал кокаин. Называл иностранцев дьявольским отродьем — и презирал соотечественников. Какое-то время Ацзин находилась под обаянием его двойственной, мятущейся между Востоком и Западом натуры, но однажды утром проснулась с твёрдым намерением разорвать отношения.

Телефоны Ацзин замолчали, и в машине вдруг стало непривычно тихо. На город опускалась ночь, мимо окон машины мелькали тёмные силуэты деревьев.

Самолёт рейсом на Гонконг оттолкнулся от земли и взлетел. Сидевшие рядом с Ацзин мужчины завели разговор об экономическом кризисе в Европе. Она прислушивалась, глядя в иллюминатор.

По небу, струясь и перетекая одно в другое, плыли облака. Молодая женщина не могла отвести глаз от их пушистого великолепия. Внезапно из глубины вынырнула четвёрка всадников и в один миг оказалась рядом с самолётом. Женщина в платье из кисеи сделала знак Ацзин, маня её к себе. Та не могла шевельнуться, и тогда неведомая, но могущественная сила перенесла её на небо.

Ацзин стояла, по колено утопая в необъятном, без конца и без края, облаке. У неё закружилась голова, она пошатнулась и едва не упала, но незнакомый юноша успел подхватить её под руку. У него было круглое лицо и узкие, вытянутые к вискам глаза. Он показался Ацзин удивительно красивым.

Юноша посадил её на белую лошадь, и кавалькада помчалась по бескрайней равнине к сотканной из густого чёрного тумана горе. Всадники спешились и начали подниматься по величественной лестнице, а когда преодолели тысячу ступеней, увидели дворец. Юные прислужницы распахнули перед Ацзин ворота и проводили в трапезный зал. Небесная Императрица милостиво поприветствовала молодую женщину и повелела ей надзирать за шелковичными червями, а потом отвела за руку в сад, где в честь гостьи уже были накрыты столы.

Ацзин сидела по левую руку от Императрицы, а место справа занял её давешний спутник. Он сменил доспехи на одеяние, расшитое изображением солнца, моря, рек и созвездий. Юноша улыбнулся Ацзин, она смущённо покраснела и отвернулась, обозревая окрестности. Вдалеке раскинулось бескрайнее озеро, над водой, играя с волнами, носились птицы. На траве, под деревьями, расположились обитатели Небес. Они пили сладкое вино, смеялись, услаждали себя диковинными плодами. Пурпурные радужные цветы осыпались с ветвей на столы, превращались в бабочек и улетали прочь.

Много дней Ацзин вместе с двадцатью девушками собирала тутовые листья на корм шелковичным червям. Однажды утром её позвали к Императрице. «У меня есть сын, — сказала повелительница, — он благороден и добр душой. Вы созданы друг для друга».

Не дожидаясь ответа Ацзин, придворные бросились поздравлять девушку. Они собрали её длинные волосы в пучок, облачили в платье цвета пламенеющих облаков, соткали для неё фату из тумана, усадили в карету, и прозрачные крылатые драконы понесли её по воздуху. Вокруг звучала нежная музыка.

Наконец карета остановилась, Ацзин вышла, ощутив босыми ступнями мощённый плитами пол. Кто-то взял её за руку. Она различала шёпот, шорох крыльев, шуршание шёлка, потом всё стихло.

Незнакомец усадил Ацзин и откинул вуаль с её лица. Кроны деревьев с широкими овальными листьями заслоняли её от солнца. Небо огромной птицей опускалось на ветви. Стена была увита цветущим плющом: крошечные белые звёздочки цветов нежно благоухали. Ацзин повернула голову, узнала юного принца, и её душа наполнилась безграничным счастьем. «Каждый сон когда-нибудь кончается, — с тоской подумала она. — Когда же развеется мой?»