Александр Покровский - Сквозь переборки

– Отлично! – Глаза герцогини засверкали. – Я ждала очень долго. Пригласите всех! – последняя фраза была обращена к мажордому, неизвестно откуда тут взявшемуся. Тот поклонился и ударил жезлом, что держал в руке, в пол.

И сейчас же стены часовни состарились, с них облетела штукатурка, а сами стены пронзили корни деревьев, потом обвалилась часть стены, из проема на землю упал гроб. Крышка его отлетела, и из него встал человек. Он поклонился герцогине и почтительно занял свое место у стены.

Сейчас же раздался грохот, и можно было не сомневаться, что это еще один гроб упал на землю, и из него тоже вышел человек. А потом они начали падать, как спелые яблоки, и вскоре все вокруг заполнили люди. Они приближались к нему отовсюду. Они смотрели на него с надеждой.

– Смотрите на них. Смотрите внимательно, – сказала герцогиня. – Он должен быть здесь.

Было очень холодно. Особенно спине. Он вглядывался и вглядывался в окружающие лица. Все вертелось, кружилось. В лица. Он вглядывался в лица. Они ничем не отличались друг от друга, но потом…. потом он заметил одно лицо. Оно с ужасом ждало его приближения. Губы его дрожали, глаза вылезли из орбит, лицо почернело.

Он подошел к нему и остановился, пораженный всеми этими превращениями. Человек не выдержал. Он подбежал к герцогине и рухнул перед ней на колени. Герцогиня наклонилась к нему:

– Он нашел тебя.

– Да, герцогиня, да! Но умоляю, выслушайте меня, – завопил несчастный. – Я был самым преданным вашим слугой. Любое ваше желание я исполнял сейчас же. В то утро дети играли. Они играли за оградой. Они очень шумели, и вы сказали, что хорошо бы, чтоб они замолчали… навсегда… Я же…

– Ты погубил оба наших рода.

– Я никогда…

– Все из-за усердия одного слуги?

– Госпожа…

– Все рухнуло из-за преданности?

Герцогиня выпрямилась.

– Уйдите все! – произнесла она, и все в тот же миг пропали. Герцогиня сделала ему знак следовать за ней. Страха не было, он повиновался. Герцогиня, казалось, скользила по земле, совершенно ее не касаясь.

– Я благодарю вас, – сказала она у входа. – Теперь я знаю, что мне сказать на суде.

В тот же миг она исчезла.

Дима открыл глаза. Он не понимал, где он. Еще больше он не понимал, кто он. Женя был рядом.

– Ну, – спросил он, – говорить можешь?

Дима кивнул.

– Что теперь?

– Там была герцогиня.

– Час от часу не легче. Где была герцогиня?

– В часовне. Там была часовня.

– И что произошло на этот раз?

– Я нашел убийцу детей.

– Дима, ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь?

– Да.

– Давай так. Давай вместе попытаемся выстроить логику. Ты сейчас выглядишь так, будто явился с того света, а минуту назад у тебя тут только что пена изо рта не шла, и я уже не думал, что ты в себя придешь. А потом все стихло, ты лежал, как мертвец, белый, пульс почти не прощупывался, но вот ты начал розоветь, появилось дыхание, ты очнулся, и как только это произошло, ты начал говорить мне о герцогине. Теперь что было до этого. До этого у тебя болела голова, я дал тебе таблетку, потом – снотворное, потом ты начал говорить на древнемонгольском, потом исчезающие шрамы, потом припадки, потом пошли видения, которыми, как ты думаешь, тебе пытаются что-то сказать. Я ничего не упустил?

– Пока все так.

– И тут ты вдруг заговорил о герцогине.

– Она была.

– Хорошо. Была. Но при чем здесь герцогиня? Как герцогиня соотносится с тем твоим утверждением, что они хотят тебе что-то сообщить? Идем, идем, идем, все вроде складывается и вдруг – бах! – герцогиня.

– Понимаешь, Женя…

– Пока не понимаю.

– Не перебивай, дай сказать.

– Хорошо, молчу, говори.

– Этот мир многослойный. Это как дебри, джунгли. Есть то, что указывает тебе дорогу, но временами ты блуждаешь. Ты прав, я не могу всего объяснить. Я не понимаю. Но я стараюсь. Я всякий раз оказываюсь там, где я меньше всего предполагаю оказаться. Это странно, но таков, по-видимому, наш мир. Ты же не можешь сказать, что будет с тобой через минуту.

– Почему не могу Могу. Я дам тебе очередную таблетку, и ты опять уснешь.

– Я не об этом. Я о том, что возможно все что угодно. Мы можем провалиться на глубину, где нас раздавит. Мы можем сгореть от объемного возгорания в отсеке. Это только ты предполагаешь, что сейчас ты дашь мне таблетку, но множество всяких обстоятельств должны сложиться так, чтобы равновесие нашей системы: лодка, море, люди – ничем не было нарушено, и вот тогда ты действительно дашь мне таблетку Этот мир балансирует. И он балансирует все время. У меня же были видения не только во сне, но и наяву. Со мной все это было. И в то же время – ты совершенно прав – где доказательство того, что со мной это было? И где доказательства того, что было именно то, что мне виделось? Кто такая герцогиня? Почему она мне явилась? Тут может быть намек. Во фразе, во взгляде! Тут все связано. Ничего лишнего. И если мы не видим намек, то это еще не означает, что его нет. Послушай, может быть так, я сейчас только предполагаю, герцогиня мучалась долгое время. Она хотела знать, кто же виновен, а оказалось, что всему виной собачья преданность одного человека, погубившая целых два рода. Множество людей погибли только оттого, что кто-то просто дословно выполнил то, что ему сказали. Слово повлекло за собой поступок– убийство. Но ведь слово-то сказала она сама. То есть, по сути, убийца она. Тут есть мне подсказка. Я уверен. Есть. Какое-то обстоятельство, глупость, чушь, ерунда. Должна произойти какая-то ерунда, мелочь, кто-то что-то не выполнит или выполнит, поняв все буквально. Результат – гибель людей. Многих людей. Вот в этом, мне кажется, и состоит подсказка.