Маша Царева - Золушки для холостяков

Я всегда завидовала сотрудницам отдела кадров нашего медиахолдинга. Как ни придешь к ним – никто не работает. Атмосфера расслабленная, дружеская. Кто-то попивает кофе, кто-то красит ногти, кто-то читает детектив в цветастой обложке, а Марья Петровна, пятидесятилетняя «железная леди», начальница надо всем этим безобразием, превзошла всех своих подчиненных и увлеченно режется в третий «Doom».

Свою приятельницу Ингу я нашла раскладывающей карты Таро на рабочем столе.

– Привет! – Я ошеломленно уставилась на ее руки, ловко тасующие колоду. – Ты что, влюбилась?

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась она.

– Потому что гадают только влюбленные женщины. Или школьницы. Так мне всегда казалось.

– А, да нет, – улыбнулась Инга, – просто я тут была на встрече одноклассников, и вот одна наша девушка, серая мышка и неудачница, открыла свой магический салон, представляешь?

– И что?

– Процветает, – вздохнула Инга, – у нее по двадцать клиентов в день, каждый оставляет минимум сто долларов. Конечно, ей не все остается, надо за аренду заплатить, взятки раздать, милицейскую «крышу» уважить. Но все равно, у нее внедорожник «Тойота» и шуба до пят. А я… – Она обвела беспомощным взглядом прокуренное пространство. – Вот я и подумала, а может, мне тоже? Чем черт не шутит, а? Карты вот купила, раскладывать учусь… Что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что ты сошла с ума, – честно ответила я, – прогоришь.

– Вот и муж мне то же самое говорит, – вздохнула Инга. – Ладно, а у тебя-то как дела? Слышала, у тебя любовь-морковь с нашим Сыромятиным? Повезло.

Знакомая фамилия, произнесенная сонным голосом Инги, была подобна внезапному укусу пчелы.

– Я, собственно, по этому поводу к тебе и пришла. Не можешь кое-что посмотреть для меня в его личном деле?

Она воровато огляделась по сторонам и с сожалением призналась:

– Не могу. Вот если только Марья Петровна выйдет из кабинета… Да и то. Мне знаешь что за такое может быть?

– Знаю. Строгий выговор, не больше. Но я готова это компенсировать. – Я незаметно достала из кармана двадцатидолларовую купюру и положила ее на Ингин стол, прямо поверх разложенных карт.

Расставаться с деньгами было жалко. На эти деньги я планировала подстричься или сходить на маникюр – в общем, ублажить хоть как-нибудь руины собственной красоты. Придется отложить мероприятие до следующего месяца, потому что информация была куда важнее ухоженных волос и ногтей.

Инга задумчиво повертела бумажку в руках, а потом убрала ее в карман джинсов, причем с таким видом, будто бы ей взятки дают каждый день и она делает мне преогромное одолжение.

Я это стерпела.

Инга повернула к себе монитор компьютера и пощелкала клавишами.

– Вот. Личное дело твоего. Что тебе конкретно надо посмотреть, семейное положение, что ли?

– Нет. Имя. Сыромятин – это ведь псевдоним, да?

– Не знаю, – Инга пощелкала мышкой, – ой, а ведь и правда псевдоним! А я и не знала. Какая у него смешная фамилия!

У меня упало сердце.

– Какая?

– Синица, – усмехнулась Инга, – Николай Синица. Так что тебе про него надо узнать? Я и адрес могу дать, и даже телефон его родителей.

Она честно пыталась отработать свои двадцать долларов. Наверное, она удивилась, когда я, беспричинно побледнев, попятилась к двери.

– Да нет, больше ничего не надо. Спасибо тебе большое, – пробормотала я на прощание.

Ни Альбина, ни Танька, ни я сама больше никогда не заговаривали о Сыромятине. Но я почему-то уверена, что каждая из нас нарушила торжественно данное подругам обещание и позвонила-таки обманщику для пламенного выяснения отношений и расставления точек над известной буквой русского алфавита.

Во всяком случае, я поступила именно так – продержавшись всего лишь полтора дня, набрала-таки номер его мобильного телефона в надежде договориться о встрече. Наверное, это глупо, но мне хотелось услышать объяснения лично от него. И еще – втайне я надеялась, что Сыромятин расскажет мне о некоем роковом обстоятельстве, заставившем его поступить именно так.

«Абонент временно заблокирован», – ответил мне бесстрастный механический голос.

А я набирала его номер снова и снова, хотя и не могла отделаться от нарастающего с каждой минутой внутреннего ощущения, что телефон отключен неспроста и что это может значить только одно – голоса Сыромятина я больше никогда в жизни не услышу.

Когда мужчина услышал в телефонной трубке ее голос, он даже обрадовался. У него не хватало духу позвонить ей самой, и он малодушно откладывал неприятное дело.