Александр Покровский - Бортовой журнал 3

А я сказал, что его не надо ставить. Надо пустить его в народ и пусть оно там живет.

Государство – это аппарат подавления. Но для того чтобы было кого давить, надо же сначала родить, защитить от болезней, воспитать, образовать. Отсюда и забота.

Коля говорит, что я не написал ни одного рассказа о Петербурге, у меня нет ни одного героя, связанного с этим городом.

Дело не в том, что мне это неприятно, что я не хочу во все это всматриваться. Просто тут герои все пришлые. Тут нет интересного героя, который вырос на этих улицах.

Хотя, наверное, я не прав. На этой почве могут появиться персонажи, но это персонажи «Шинели», а Гоголь уже все написал.

Мне же хочется писать о людях сильных. Я не очень люблю писать о слабости, недоумении, недоразвитии головного мозга – это все не мое. Мои герои – это встал, побежал, а если и упал, то с пятнадцатого этажа и сразу в говно, но остался жив, поднялся и воскликнул: «Е-мое!»

То есть когда человек ничем не отличается от сонной мухи, то мне это совершенно не интересно. Я же должен любить своего героя, иначе же не напишешь, но я не могу любить того, кто похож на насекомое. Гоголь мог. У него получалось.

Я видел сон. Они хоронили младенца. Они заворачивали его в какие-то тряпки.

– Слушайте, – говорил им я, – он же еще живой!

– Все равно он не выживет, – говорили они и пеленали тельце, – пусть лучше так!

Я отнял у них его, и медсестра сейчас же поместила его в пробирку. Я еще удивился тогда, каким он оказался маленьким. Он поместился в пробирку, и в голове у него пульсировала жилка, а внизу выходила какая-то белая жидкость.

– Все будет хорошо, – сказала медсестра. – Видишь, – указала она на белую жидкость, – это его жизнь. Она течет.

И вдруг все стало останавливаться. Не было никакой жидкости и людей рядом тоже не было, и я схватил пробирку, и вытряхнул из него уродца.

– Он же умер! – кричал я.

– А мы тебе говорили, – слышались голоса. Я проснулся в слезах и в поту. «Господи, как хорошо, что все это было во сне!» – подумал я и накрылся одеялом с головой.

Про гибель «Курска» я писал и писал. Мы давно шли к этой трагедии, вот и пришли. Тут все совпало: и беспомощность, и бесполезность, и хамство, и «недоумие», и не «доумение». Это было отвратительно. Англичане звонили всем подряд и говорили:

– Мы не понимаем, почему они не попросят помощи! Мы предлагаем, а нам говорят: не надо!

Правильно они говорили англичанам: им не надо. Им ничего не надо. Рядом со зданием

Главного штаба ВМФ на Козловском собрались старые водолазы. Целая стая. Все просили: только отправьте, и мы их вытащим. Не отправили. Потому что не надо. Они же сказали с самого начала, что живых нет – значит, нет. Общественность их потом взашей вытолкала за помощью. Их заставили. Они сперва себе все сзади почистили от дерьма, а потом и попросили. Нет предела бесстыдству. Ни стыда ни совести. Один неприкрытый срам. До тошноты противно.

Ребята собрались в корме выходить, и тут у них случился пожар. У них обгорели тела так, будто они стояли по пояс в воде. То есть сверху все сгорело до кости. Низ цел. Это может быть только в том случае, если они решили выходить самостоятельно. Растягивается резиновый тубус под люком (для увеличения воздушной подушки), затапливается отсек по нижний край этого тубуса, а потом с помощью ВВД повышается давление в отсеке до забортного – открывай крышку люка и выходи. Не открывается крышка люка (закисла, например), ее можно сорвать тем же повышением давления от ВВД. Делаешь больше на одну атмосферу, и это равно усилию в пять тонн на крышку люка – ее просто снесет.

Когда они затопили отсек, то из цистерны турбинного масла пошло масло. Оно всплыло. Они стояли по пояс в масле. Для пожара нужно было, чтоб хоть одна пластина регенерации оказалась на свободе. Видимо, такая пластина нашлась.

Конструктивный недостаток или недостаток организации? Может, и конструктивный недостаток, может, и недостаток организации.

Во всяком случае, при выходе подобным образом из отсека спасения надо иметь в виду, что цистерна турбинного масла подарит тебе некоторое количество этого замечательного продукта нашей цивилизации, а значит, до того надо убрать из отсека всю регенерацию. Всю абсолютно. Было ли это прописано в инструкции по выходу? Ой ли!

По поводу учебной торпеды, которая взорвалась. В ней есть чему гореть и взрываться. Это вам не электроторпеда. Есть и керосин, и перекись водорода. Вы никогда не имели дело с концентрированной перекисью водорода? Я имел с ней дело. Очень деликатное вещество, смею заметить. Не дай бог на тапочки прольется. Вода водой, а ведь горит – хрен потушишь.