Бертон Уол - Высшее общество

– Тебе не кажется? – подсказал он.

– Я полагаю – да, – отозвалась она и попросила: – Послушай, на этот раз я действительно хочу в туалет. Пожалуйста, останови машину.

У него на языке вертелось замечание о том, что они все еще находятся в Швейцарии, и к тому же даже не во французской части страны. Но теперь у него не было желания искушать судьбу. Он остановил машину.

Когда в Сюр-ле-Сьерр усталые Ходдинг и Сибил вошли в гостиницу, они обнаружили, что им предстоит взобраться еще на одну вершину. Андрэ Готтесман зарезервировал все места в гостинице, в лучшей гостинице, расположенной на соседней горе Монтэн. Ходдинг не решился сказать Сибил о том, куда они должны ехать на самом деле. Он полагал, и весьма справедливо, что она и так уже натерпелась и что если в 10 часов вечера после долгого путешествия сообщить ей о том, что им необходимо подниматься еще на одну вершину, это вызовет серьезное разочарование, которое Сибил иногда называла «тяжелый случай».

Ходдинг просто сказал:

– Ошибка. Готтесман заказал нам номер в другой гостинице. Это несколько минут езды.

И еще целый час маленькая машина, ворча и отплевываясь, ехала по узким горным дорогам, пока они не очутились в другой зажиточной швейцарской деревне, в которой продажа фотоаппаратов и контрацептивов велась в атмосфере глубокой старины. Однако эта деревня отличалась от других, так как сейчас поперек главной улицы был натянут огромный транспарант из муслина, на котором было написано «Счастья и достатка молодоженам, привет их гостям». Надпись была сделана на трех языках и подсвечена огнем новейших театральных софитов, в углу транспаранта красовалась печать и резолюция местного клуба деловых людей «Ротари».

Очутившись в гостинице, они поняли, что избежать празднования не удастся. Признаками его были гвоздики, которые консьержка воткнула в петлицу портье и других служащих – всех, кто по роду службы оставался на одном месте. Розы, которые были скошены на протяжении всей извилистой дороги из Ниццы в Рапалло, теперь стояли на каждом столе и шкафу, и даже служанки, казалось, источали аромат цветущих апельсиновых деревьев.

В углу главной гостиной известная итальянская певица пела сердито и настойчиво аудитории, состоявшей из гитаристов, музыкантов, игравших на маримба, а также парикмахера. Прочие гости либо находились в большом зале, танцуя под музыку настоящих суровых афро-кубинцев, приглашенных из отеля «Кэтскин маунтэн», либо играли в малом зале в баккару или канасту, расплачиваясь фишками Андрэ Готтесмана.

Ходдинга и Сибил потянули в сторону «Ле Гамэн». К счастью, дело ограничилось беглыми улыбками и приветствиями, так как большая часть из шестидесяти гостей, случайно оказавшихся в комнате, либо была занята тем, что заключала пари, либо была им хорошо известна, либо и то и другое сразу. Лишь Баббер Кэнфилд, который чудом сумел раздобыть достаточно большую пару кожаных шорт и охотничью куртку, подошел к ним. Стол для обмена денег на фишки, который он приказал управляющему установить, находился в ведении Клоувер, и она, подняв в беглом приветствии зеленый козырек кепки, вновь опустила его на свои очки и продолжала зорко следить за столом.

– Ну, не чертовка ли? – спросил Баббер, любовно указывая на Клоувер. – Уже давно не протирала очки, и никто не собирается добиваться успеха у этой маленькой девчушки. Я, может быть, сам женюсь на ней днями. А как насчет вас? Когда вы отважитесь?

Сибил улыбнулась и похлопала Баббера по щеке. Ходдинг вспыхнул и сказал:

– Мы ждем Тарга Флорио – еще несколько месяцев.

Из груди Баббера вырвался бурный вздох, отдающий бурбоном.

– Никуда не торопятся, не так ли? – хмуро сказал он. – От этого происходят беды.

– Торопятся? – переспросил Ходдинг. Затем он добавил: – Но надо реалистично смотреть на вещи. Вы же понимаете.

Баббер внимательно рассматривал Ходдинга в течение трех или четырех секунд.

– Я никогда не мог понять, – отозвался он медленно и раздраженно, – почему, когда я просто говорю с тобой, толку не больше, чем от разговора с кедровым столбом для забора. Я говорю, что они не торопятся. Все, что необходимо, – это регулярно очищать кишечник и следить за тем, чтобы правительство не отобрало наши денежки. Вот и все, что нам надо делать. – С этими словами он с усилием поднялся, поклонился Сибил и неуклюже двинулся к столику для обмена денег на фишки.

Ходдинг выглядел таким несчастным, что Сибил была искренне тронута. Она взяла его за руку и погладила.