Чимаманда Адичи - Американха

— Я так и поняла — по объявлению, — сказала Ифемелу. «Личная помощница для занятого спортивного тренера в Ардморе, требования — общительность, способность налаживать контакт».

Она уселась на стул — точнее, примостилась на самом краешке, внезапно прикинув, что, прочитав объявление в «Городской газете», оказалась одна с посторонним мужчиной в подвале неведомого дома посреди Америки. Руки — глубоко в карманах джинсов, он прогуливался взад-вперед мелкими быстрыми шажками, рассказывал, какой высокий на него, тренера по теннису, спрос, а Ифемелу думала, что он того и гляди споткнется о стопки спортивных журналов на полу. Ее укачало от одного взгляда на него. Говорил он — и двигался — очень быстро, выражение лица зловеще бдительное: глаза нараспашку, он слишком подолгу не моргал.

— Короче, дело такое. Есть две вакансии, одна — бумажная работа, вторая — помощь с расслаблением. Бумажная уже занята. Девушка приступила вчера, учится в Брин-Маре, [106] Колледж Брин-Мар (осн. в 1885) — частный женский гуманитарный университет в г. Брин-Мар, Пенсильвания. у нее неделя уйдет на то, чтобы разгрести мои завалы всякого. Там небось и неоткрытые конверты с чеками завалялись. — Он вытащил руку и махнул на свой захламленный стол. — Так вот, мне нужна помощь с расслаблением. Если желаете — работа ваша. Плачу сто долларов, прибавки возможны, загрузка — по мере надобности, без жесткого графика.

Сто долларов в день, чуть ли не вся ее месячная аренда. Она поерзала на стуле.

— Что именно это означает — «помощь с расслаблением»?

Она следила за ним, ждала объяснений. Ее начала огорчать мысль о том, сколько она потратила на пригородный поезд.

— Слушайте, вы не ребенок, — сказал он. — Я так много работаю, что спать не могу. Не могу расслабиться. Наркотики не употребляю, ну и понял, что мне нужна помощь с расслаблением. Массаж можете мне делать, помогать расслабиться, ну. У меня такая помощница была, но она недавно переехала в Питтсбург. Отличная халтурка — по крайней мере, она так считала. Очень облегчило ей долги перед колледжем.

Он явно говорил это многим другим женщинам — это видно было по продуманному темпу, с каким возникали у него слова. Недобрый он человек. Она не вполне понимала, к чему он клонит, но чем бы оно ни было, она пожалела, что приехала.

Ифемелу встала.

— Можно я подумаю и вам перезвоню?

— Конечно. — Он пожал плечами — грузными от внезапного раздражения, словно у него в голове не умещалось, как она может не улавливать своего же везения. Выпроваживая ее, он быстро закрыл дверь и на прощальное «спасибо» не ответил.

Она отправилась к станции, горюя о потраченных на поезд деньгах. Деревья захлестнуло разноцветьем, красные и желтые листья золотили воздух, и Ифемелу вспомнила прочитанное недавно: «Первая зелень Природы — злато». [107] Первая строка стихотворения «Ничто золотое не вечно» («Nothing Gold Can Stay») американского поэта Роберта Фроста (1874–1963). Свежий воздух, душистый, сухой, напомнил ей Нсукку в сезон харматана и принес с собой внезапный удар тоски по дому, такой резкий и неожиданный, что на глазах выступили слезы.

Всякий раз, отправляясь на собеседование или звоня спросить о работе, она говорила себе, что вот он, наконец, ее счастливый день: уж сегодня место официантки, администраторши, няньки для ребенка будет ее, но, даже благословляя себя саму, она чуяла мрак в закоулках ума.

— Что я делаю не так? — спрашивала она у Гиники, и Гиника отвечала, что надо потерпеть — и продолжать надеяться. Ифемелу печатала и перепечатывала свое резюме, изобретала прошлый опыт работы официанткой в Лагосе, вписывала имя Гиники как своего нанимателя, с чьими детьми сидела, приводила имя хозяйки квартиры Вамбуи как рекомендателя и на каждом собеседовании тепло улыбалась и крепко жала руки — делала все, что подсказывала прочитанная ею книга по трудоустройству в Америке. Но работы все равно не было. Может, дело в ее заграничном акценте? В недостатке опыта? Но у ее африканских друзей работа имелась, у всех поголовно, студенты колледжей находили себе занятие — без всякого опыта. Однажды она отправилась на бензоколонку рядом с Чеснат-стрит, и громадный мексиканец сказал, уперев взгляд ей в бюст:

— Вы хотите оператором у нас? Можете поработать на меня другим способом. — И следом, с улыбкой и неизменным злорадством в глазах, сообщил, что вакансия закрыта.

Ифемелу принялась чаще думать о мамином дьяволе, воображать, что он тут может быть замешан. Она без конца добавляла и вычитала, определяла, что ей необходимо, а что — нет, еженедельно готовила рис и фасоль, подогревала маленькими порциями на обед и ужин. Обинзе предложил выслать денег. Его двоюродный брат приехал в гости из Лондона и оставил сколько-то фунтов. Можно обменять их на доллары в Энугу.