Людмила Иванцова - Родительный падеж

Мамочки приступили к делу. Кто сидя, кто лежа, опять же, чтобы швы не разошлись, пристроили малышей к груди, а те жадно засосали.

— Ёпэрэсэтэ! — взвыла Анжела. — Вот же мужичара! Как вцепился — жилы вынимает. А живот внизу как болит! Говорили мне подружки — возьми анальгину, а то как начнешь кормить, сразу матка начнет сокращаться. Это, говорят, хорошо, но болит же, блин!

Остальные тоже сказали, что чувствуется, но не так, чтобы нельзя терпеть. Ириша насторожилась. Грудь все больше наливалась и начинала побаливать. «Что же делать?» — подумала она встревоженно и опять огляделась. И тут же столкнулась с таким же растерянным взглядом Армиды. Ее дочка не спала, как-то нервно пыталась ухватить грудь, хныкала, а Армида никак не могла с ней справиться.

— Видишь, беда какая, — сказала она, — мало того что сосок у меня втянутый, не за что бедняжке ухватиться, так и молоко еще не пришло, ну совсем-совсем ничего нет…

Ириша пожала плечами, не зная, что же в таких случаях нужно делать.

— А моя вот спит… — пожаловалась она.

— Это их глюкозой кормят из сосок, чтобы не орали между кормлениями, — сказала многоопытная Вера, — вот они и спят, если сыты, а что им еще делать?

— А мне что делать? — спросила Ириша.

— Буди, а то и дите голодное оставишь, и себе застой с маститом заработаешь, кормить надо и сцеживаться, и чем больше, тем лучше, — посоветовала Вера со знанием дела.

Ириша опять огляделась — остальные справлялись без проблем, только Светлана кормила, а на пеленки малышки капали слезы…

— Живот болит? — спросила Ириша шепотом.

Светлана отрицательно покачала головой и покрепче прижала к груди малышку.

Ириша вздохнула, погладила ее по плечу и стала будить свое счастьице. Потрогала ее за носик, за щечки, даже пощекотала ей в носу кончиком бинта со своей «этикеточки» — дочка пожевала губками, чихнула, но не проснулась.

— А ты попробуй сонной ей грудь ткнуть в рот, — посоветовала Ольга, у которой богатырь уже высосал, сколько хотел, и заснул, причмокивая зеленым ротиком, — ты дай, а может, она и во сне поест!

Но малявочка явно была не голодна и даже рта не открыла. Спит с блаженным видом.

«Вот и встретились, — обиделась Ириша. — Даже посмотреть на маму не хочет. Спит…»

А вслух сказала:

— А что же мне делать-то?

— А мне что делать? — чуть не плача, спросила Армида, обращаясь к Вере как к утвержденному консультанту — третьи роды — не шутка.

— Что делать, что делать?! Бери, Ирка, Армидину корми, и дите поест, не будет кукситься, и ты сиськи разгрузишь! А твоя уж пусть спит, раз такая соня. Соней и назовешь! — И засмеялась.

Ириша вопросительно взглянула на Армиду, та согласно кивнула и осторожно протянула ей через кровать свой сверток. Ириша положила свою спящую малышку удобно на подушку и взяла протянутый кокон. Даже похожа на родную, только посмуглее, бровки черненькие, глазки, как у галчонка, темные, смотрят вопросительно. Похныкивает. А говорят, малыши в первые дни все видят вверх ногами и ничего не смыслят. Еще как смыслят! Как только Ириша поднесла грудь к ротику малышки, та — цап! — и вцепилась, засосала, жадно, голодно, как будто боялась, что отнимут. Все наблюдали за этой картиной. Армида успокоилась, по ее щекам стекли две слезинки, а глаза улыбались слегка виновато. Ириша закусила губу, так резко заныло и сжалось что-то в животе, из груди, казалось, струей лилось молоко. Насосавшись, малышка выплюнула сосок, зачмокала зелеными губками и по-кошачьи довольно прикрыла глаза…

— Спасибо тебе! — сказала Армида, когда Ириша протянула ей через кровать драгоценный сверток. — И что бы я без тебя делала?

— Да не за что, мне даже легче стало в груди. Жаль, что моя так и спит…

— Ага, — сказала Вера, — теперь проснется в детской палате, все спать будут, а она орать с голоду. Ей опять глюкозу ткнут…

— Мамочки! Сдаем малышей!!! — прокричала медсестра.

Подкатили большую тележку к двери палаты. Ириша вздохнула, встала, осторожно подняла свою малявочку, поцеловала в носик и отнесла ее на каталку. Ротик ее был по-прежнему розовый, в отличие от остальных «зеленоротых».

— Девочки! Чей-то мужик в окно снежки кидает! Ириша, твой вроде, иди глянь! — крикнула Анжела, уже усевшаяся на подоконнике.

Подошла. И правда — муж махал ей руками, посылал воздушные поцелуи и показывал сумку с передачей. Ириша тоже помахала ему. Он жестами спросил о ребенке. Она закивала и показала рукой куда-то назад. Снова вопросительный жест. Ириша оглянулась. Каталка все еще стояла у двери палаты, но медсестра, поняв ее взгляд, сказала строго: