Дональд Бартельми - Изумруд

– Это деньги что ли, верно?

– Верно.

– И что я должен сделать?

– Уснуть.

– Уснуть на своем посту, прямо здесь, перед дверью?

– Верно. Так сделаешь ты это?

– Я могу. Вот только стоит ли?

– Откуда исходит это «стоит ли»?

– Из моего разума. У меня есть разум, он кипит и пылает.

– Ну так разберись с ним, мужик, разберись с ним. Сделаешь?

– Сделаю ли я? Сделаю ли я? Я не знаю!

– Где мой папа? – спросил изумруд. – Где мой папочка?

Молл выронила стакан и даже не взглянула на брызнувшие осколки.

– Твой отец.

– Да, – сказал изумруд, – у всех есть отцы, чем я хуже?

– Его здесь нет.

– Замечаю, – сказал изумруд.

– Я никогда не знаю точно, что ты знаешь и чего не знаешь.

– Мой вопрос вызван самым искренним недоумением.

– Это был Деус Лунус. Лунный бог. Называемый иногда «человек-на-Луне».

– Чушь! – сказал изумруд. – Я не верю.

– Ты веришь, что я твоя мать?

– Верю.

– Ты веришь, что ты изумруд?

– Я изумруд.

– Когда-то, – сказала Молл, – женщина ни за какие коврижки не стала бы пить из стакана, куда заглянул месяц. Из страха подзалететь.

– Но ведь это же суеверие, да?

– Да? – сказала Молл. – Ничего себе суеверие.

– Мне казалось, что луна имеет женскую природу.

– Ты забываешь о многообразии культур. Для одних культур и исторических периодов это верно, для других – нет.

– Что ты чувствовала? На что это было похоже?

– Не самый подходящий предмет для обсуждения с ребенком.

Изумруд обиженно надулся. Всплески зеленого света.

– Ну, далеко не худший из эпизодов. Далеко не худший. Мой оргазм продолжался три часа кряду. Кто как, а я считаю, что это совсем не плохо.

– Что такое оргазм?

– Ощущение, пробивающее твою природную электропроводку слабенькими разрядами, щелк, щелк, множество несильных электрических разрядов, щелк, щелк, щелк, щелк…

– Научи меня чему-нибудь. Научи меня чему-нибудь, мати моя, про этот твой серый мир.

– Что я знаю, чему я могу научить? Несколько убогих заклинаний. По большей части они не способны даже навести блеск на ботинки.

– Научи меня хоть какому-нибудь из них.

– Сожгу в воде, остужу в огне – и будет все, как нужно мне.

– Что оно делает?

– Жарит во фритюре. Все, что угодно, что хочешь, то и поджарит.

– И только?

– В общем да.

– Я нарушил на хрен все твое спокойствие.

– Нет нет нет нет нет.

– Я ценен, – сказал изумруд. – Я представляю собой ценный предмет. В добавление к моей личности как таковой – если я могу использовать этот термин.

– Ты представляешь собой ценность. Ценность внешнюю по отношению к моей системе ценностей.

– Какого размера?

– Ценность, эквивалентная, я бы сказала, одной трети моря.

– А это много?

– Далеко не незначительно.

– Люди хотят порезать меня, а потом вставлять маленькие кусочки меня в кольца и браслеты.

– Да. Как это ни печально.

– Вандермастер не такого пошиба.

– Вандермастер вообще совершенно отдельный пошиб.

– Что делает его еще более опасным.

– Да.

– Что ты намерена предпринять?

– Разжиться деньгами. Что бы там ни творилось, эта радость пребудет.

А теперь Моллпрогулка Моллвыход в свирепую Наружу с проволочной магазинной каталкой чего этот фраер делает? приподнимает шляпу сгибает талию сучит ногами да никак реверанс сколько месяцев я не видела реверанса он исполняет вполне приличный реверанс я улыбаюсь, мельком, с дороги, се грядет гражданин воют сирены в этот (слишком уж много) душный летний день и тут идиот и там идиот этот глазеет на меня глазел на меня на углу глазел на меня из-за угла как поется в песне Бешеной Молл а этот стоит раздавив свою щеку о стену склада а этот обшаривает мусорную урну а этот залез в карман этого а этот с наглым глазом и обеими руками на своем да я ужаблю тебя ублюдок да я...

– Эй, вы, женщина, подойдите и постойте рядом со мной.

– Хиляй отсюда, малый, я на королевской службе и не могу тратить время по пустякам.

– Так вы не хотите чуть задержаться и взглянуть на эту штуку, которая у меня?

– Что там еще за штука?

– О, это редчайшая штука, прекраснейшая штука, крутая штука, такая штука, что любая женщина отдаст один свой глаз, лишь бы только взглянуть вторым на эту штуку.

– Ладно, прекрасно, только что же она такое?

– Я не могу сказать вам, я должен показать. Подойдите и встаньте там, у входа в этот темный проулок.

– Не, мужик, я и думать не собираюсь идти с тобой в никакие переулки, ты что, совсем за дуру меня считаешь?